Дженнифер Блейк - Лесной рыцарь
Над ее головой шелестели сухие листья дуба, цокот копыт коня по сырой тропинке казался неожиданно громким. Элиз огляделась вокруг, наслаждаясь ярким солнечным утром. Подняв голову, она увидела лениво кружащего в ярко-голубом небе грифа. Внезапно она ощутила звенящую тишину, не прерываемую никакими звуками, даже криками птиц. Ветер стих, деревья, растущие вдоль дороги, казалось, сомкнулись, и Элиз почувствовала какой-то неосознанный страх.
Послышался резкий, отрывистый звук выстрела, который эхом отозвался в лесу. Элиз натянула поводья, вглядываясь туда, откуда донесся выстрел, а конь, нервничая, заплясал на месте. Выстрелить мог кто угодно: охотник или хозяин фермы, у которого лиса и горностаи таскали цыплят. Это мог быть сигнальный выстрел, призывающий крестьянина срочно вернуться домой. Недалеко от этих мест находилось имение Дусе. Господин Дусе перед тем, как покинуть Францию и обосноваться в Луизиане, был резчиком по дереву и изготовлял клише для печатания книг. Он тоже имел обыкновение делать по утрам несколько выстрелов, чтобы отточить свое мастерство стрелка и не потерять форму.
Однако выстрелы повторялись, и сразу же вслед за этим вдалеке послышались крики. Так могли кричать либо от ужаса, либо от возбуждения. Прислушиваясь к этим крикам, которые, казалось, доносились отовсюду, Элиз с широко раскрытыми от жуткого страха глазами поворачивалась в своем дамском седле то в одну, то в другую сторону. Наконец она подстегнула коня, приняв решение ехать вперед.
Показались земельные угодья Дусе и их фермерский дом, над трубой которого клубился голубой дымок. Все вокруг казалось умиротворенным, ничто не предвещало беды. Но так было лишь на первый взгляд. Подъехав ближе, Элиз увидела месье Дусе, распластанного на ступеньках высокого крыльца. Его сторожевая собака лежала рядом с ним в луже крови. Из окон дома валил густой дым. Посмотрев в сторону парадной двери, Элиз увидела двух индейцев, нагруженных тюками с одеждой и мешками с едой. У одного из них к спине был привязан огромный окорок. Следом за ними шел еще один индеец, толкавший впереди себя громко кричащую женщину, по лицу которой струилась кровь. Под мышкой он держал извивающегося и плачущего мальчугана в пижаме. Это были дочь и шестилетний внук мадам Дусе.
Это зрелище настолько потрясло Элиз, что она еще какое-то время, словно во сне, двигалась к дому Дусе. Затем, судорожно вдохнув воздух, она развернула коня и пустила его в галоп. Сзади доносились вопли, но она не оборачивалась. Пригнув голову и держась за шею коня, она скакала к своему дому. Элиз почти не опасалась возможной погони. Вряд ли индейцы станут преследовать ее: ведь они нагружены награбленным добром и с ними пленные. Кроме того, они пешие, тогда как она на коне. Единственной ее мыслью была забота об оставленной ферме, в которую она вложила огромный труд и которая теперь благодаря ее стараниям процветала.
Теперь всему этому угрожала опасность. Их предупреждали, и тем не менее они были застигнуты врасплох. Нападение, в возможность, которого не поверили, совершилось. Все было обставлено очень хитро, с использованием льстивых речей и обещаний снабдить мясом на всю зиму для того, чтобы заполучить у французов оружие.
Своим коварством и хитростью начезы уподобились собственным поработителям. Они восстали, сея вокруг себя смерть.
Глава 2
Через несколько минут Элиз была у своего дома.
Из окон вырывались языки пламени, а дым создавал вокруг густую завесу. Ее африканских слуг нигде не было видно. Их либо убили, либо взяли в плен — все зависело от настроения, в котором пребывали индейцы.
Ее любимая корова, которая ждала приплода, лежала мертвая под навесом. В курятнике было пусто, а вокруг летали перья; становилось ясно, что всю птицу индейцы выловили и унесли. Из-за угла дома вышел гусь и быстрыми шажками направился в сторону леса.
Элиз подумала о том, что в доме оставалось много еды и вещей: стеганые пуховые одеяла, вязаные покрывала — одним словом, все, что она создала своими руками и что скрашивало ее существование в этой глуши. Она вспомнила о своих платьях. Их было немного, но сшиты они были из превосходной дорогой ткани, привезенной из Франции. Неужели их также унесли эти дикари?
Элиз не знала, что ей делать. В горле стоял ком, и она чувствовала, что может разрыдаться или закричать, услышав малейший шорох или шум. Ее гнедой отдавал ей тепло своего тела, и она была благодарна ему за это, а также за то, что вынуждена заботиться о нем. Конь был обеспокоен запахом дыма и смерти, это занимало ее и помогало унять дрожь.
Элиз вновь вернулась мыслями к тем индейцам, которые обратились к ней с просьбой на дороге. Почему они не напали на нее сразу? Ведь она была не вооружена, беззащитна, и они бы с легкостью справились с ней. Правда, у нее было одно преимущество: они были пешими, а она ехала верхом.
Вдруг Элиз осенило, что тот выстрел был, очевидно, сигналом к нападению. Следовательно, ее отделяли от смерти какие-то считанные минуты…
Ветер принес слабые звуки стрельбы и неясные крики. Со всех сторон к верхушкам деревьев поднимался дым. Было очевидно, что это тщательно подготовленное нападение, а не просто одиночная атака. Конечно, мужчины, находящиеся в форте, будут обороняться. Однако успели ли они вооружиться и сколько смогут продержаться? Начезов было больше двух тысяч, а французов — всего семьсот человек, считая женщин и детей.
Если даже все способные сражаться соберутся в форте, что казалось маловероятным, они все равно окажутся в меньшинстве. Если сюда добавить еще и то, что нападение начезов было внезапным, то становилось ясно — разразится настоящая кровавая бойня.
Слезы гнева и ужаса застилали глаза Элиз, она с горечью осознала, как они были не правы, не вняв предупреждениям. Однако слезы беде не помогут, нужно что-то предпринимать. В любую минуту здесь могли появиться индейцы, и тогда никому не будет пощады. Ей некуда было податься, кроме как в леса, поскольку в форте и в любом другом французском доме подстерегала опасность.
Элиз бросила прощальный взгляд на свой дом, стиснула зубы, чтобы не заплакать, и, вынув ногу из стремени, слезла с коня. Ей тяжело было расставаться с ним, но она отпустила поводья и, ударив его по крупу, послала в бешеный галоп вниз по дороге. В этих густых лесах он был помехой и только привлек бы внимание индейцев. Сняв свою широкополую шляпу, она бросила ее в сторону дома: в данной ситуации она также была неуместна. Потом, приподняв юбки, она быстро перебежала дорогу и углубилась в лес.
В лесу было сыро и холодно. Элиз осторожно ступала по сплошному ковру листьев и корявым корневищам, стараясь не оставлять следов. Она с трудом продиралась сквозь заросли вереска, боясь зацепиться за колючки: если бы на них остались клочки ее бархатного костюма для верховой езды, это облегчило бы задачу индейцев, вздумай они преследовать ее. Опадающая с деревьев листва вплеталась в волосы и прилипала к лицу, на руках вскоре появились длинные красные и очень болезненные царапины. Она нечаянно попала ногой в яму со стоячей вонючей водой и промочила туфлю и чулок. Было трудно дышать, но Элиз упорно шла все дальше.
