Джо Беверли - Чаша роз
— Я знаю, но это так близко. И мы относимся к тому аббатству, И аббатство, и холм — святые места. Люди совершают туда паломничество, так почему нам это запрещено?
— Потому что мы живем здесь праведной жизнью. Идем.
Глэдис пошла за сестрой Элизабет.
— А что если это правда, что Христос однажды был в Гластонбери? Тогда Гластонбери такой же, как Святая земля, — сказала она.
— Это сказки. В Библии этого нет.
— Священники из Гластонбери иногда говорят об этом.
— Это хорошо для бизнеса, — цинично заметила сестра Элизабет.
Глэдис знала, что это правда. В нынешние трудные времена монастыри соперничали за пилигримов и их дары.
— Работай, Глэдис. Все эти ягоды нужно помять.
Глэдис подчинилась, опустив большой пестик в чан с ежевикой, но не думала, что святого Иосифа так легко отстранить. Она не помнила, было ли в Библии упоминание, что он торговал металлом, но если так, он мог приплыть в эту часть Англии. Если он так хорошо знал Иисуса из Назарета, чтобы отдать ему свою гробницу, то ведь он мог взять его с собой в путешествие?
Старая церковь определенно существовала — та, про которую говорили, что она построена самим Христом. Те из сестер, которые попали в Роузуэлл в возрасте достаточном, чтобы помнить, видели ее маленькое, очень старое строение. Где случаются чудеса.
И знаменитое терновое дерево тоже существует.
Оно цветет каждые Святки, что уже само по себе чудо, и цветущую веточку приносят в Роузуэлл каждый сочельник. Говорят, в Англии нет другого такого дерева, значит, это чудо. И какое другое объяснение может быть, кроме того, что гласит легенда: оно выросло из посоха Иосифа Аримафейского, который воткнул его в землю, пока отдыхал?
Но ничто из этого не объясняло ее собственное восхищение вершиной. Когда Глэдис смотрела на Гластонбери-Тор, у нее сердце щемило от тоски, появлялось ощущение, что стоит только себе позволить, и она полетит туда. Эти ее чувства были так похожи на тоску по ее рыцарю, что Глэдис задумывалась, есть ли тут какая-нибудь связь. Но он сражался около замка.
Потом она заметила нечто странное: она видела его в грезах, когда спала, в темноте, но события в видениях всегда происходили днем. Больше того, в грезах она была одета по-другому. Глэдис толком не видела, что на ней надето, но знала, что это не монастырский наряд. Когда она попыталась углубиться в воспоминания, уточнить детали, то, как всегда, потерпела неудачу.
Какая досада! Но доказывают ли эти странности, что ее переживания лишь грезы?
Или они доказывают, что у нее святые видения?
— Работай, Глэдис, — резко окликнула сестра Элизабет.
— Простите, ответила Глэдис и вернулась к своему занятию.
Майкл пытался сопротивляться безумию, но провел вечер, разыскивая свою невесту, хотя это означало пройти сквозь строй завистливых поздравлений, язвительных комментариев и на все готовых девиц. Возможно, он бросит это занятие и примет приглашение выпить с Робертом де Уэрингодом. Нужно перекусить, а Роберт, рыцарь из гарнизона замка, настроен дружелюбно. Замок — единственное место, которое Майкл еще не обыскал.
Майкл повернул разговор к живущим там дамам.
— Леди Элла и ее свита, — сказал Роберт. — И пара юных дочерей.
— А остальные?
— Она отослала юных прислужниц со старшими дочерьми, мудрая женщина. Ей проблем не нужно. — Он присмотрелся к Майклу. — Мы все знаем, что ты особенный, де Лаури, но развлекайся со шлюхами, выше не замахивайся. Это безопаснее для таких безземельных, как мы.
Он ушел, Майкл обдумывал его слова.
Безземельный. Такой он и есть, а такие не могут жениться. Но землю можно завоевать.
Майкл осушил кружку. Завтра он всех противников в пыль положит, а потом будет беззаветно сражаться, чтобы возвести на трон Генриха Анжуйского.
Он завоюет свою невесту.
Глава 3
В тот же день сестру Элизабет вызвали к настоятельнице и келарю проверить запасы. Глэдис велели вести учет. Делая зарубки, она радовалась, что работа требует сосредоточенности, ее ум перестал лихорадочно работать. Она отмечала запасы пробок, когда почувствовала кого-то позади себя. Она быстро обернулась, раздумывая, почему встревожилась. В Роузуэлле некого бояться.
Но это была незнакомка. Монахиня, но одетая в черное, а не в неотбеленную шерсть, как принято в Роузуэлле.
Горбатая старая женщина явно нуждалась в посохе, который держала в правой руке, ее шея болезненно изогнулась, когда она подняла глаза на Глэдис. Что привело ее в Роузуэлл?
— Сестра, могу я помочь вам?
— Меня зовут сестра Уэнна, я пришла из Торхолма.
Глэдис почувствовала прилив волнения. Этот монастырь расположен у подножия холма поблизости от Гластонбери.
— Должно быть, это особая честь — находиться так близко от Гластонберийского аббатства, сестра. Это святое место.
— Оно было святым еще до Христа.
— Ничто не может быть святым до Христа, — возразила потрясенная Глэдис.
Женщина нетерпеливо прищелкнула языком.
— Тогда почему люди почитают его?
— Из-за Иосифа Аримафейского. Потому что наш Господь мог бывать там.
Снова нетерпеливое прищелкивание.
— А почему святой Иосиф и наш благословенный Господь приехали туда?
Глэдис глаза вытаращила от такого необычайного вопроса. Но ухватила суть.
— Они там были? Это известно?
— Да были, — сказала сестра Уэнна, но так, словно это не относилось к делу. — Вопрос — почему? Потому что даже тогда это место было святым. Оно и холм. Как ты знаешь.
— Я? — Глэдис виновато попятилась. — Я ничего о таких языческих делах не знаю. Это богопротивно.
Сестра Уэнна, это порождение сатаны, пришла искушать ее еще больше?
Словно прочитав ее мысли, старая женщина перекрестилась.
— Шестьдесят лет я была монахиней в Гластонбери, так что не считай меня посланницей дьявола. Многие места в Англии почитались нашими предками до Христа.
— Только не моими. Мы норманны.
— Наполовину. Твой гасконский дед получил земли и вдову человека, который погиб в битве при Гастингсе. Ты не знала?
— Н-нет, — изумленно пролепетала Глэдис. — Мне никогда не рассказывали подробности о моих предках, а в Роузуэлле о таких вещах не любопытствуют.
Сестра Уэнна подняла кустистые брови, словно знала о греховном любопытстве Глэдис.
— Теперь знай: его жена, твоя прабабушка, происходила из особенной семьи.
— Особенной? — переспросила Глэдис. — В каком смысле? — Этот разговор ее тревожил, ей хотелось, чтобы вернулась сестра Элизабет. Хотелось, чтобы не подкрадывался вечер, превращая солнечный свет в огонь заката.
