Элизабет Стюарт - Роза и лев
Когда комендант повернулся к Роберту спиной, тот быстро спрятал бумаги обратно под одежду и выхватил из ножен кинжал. Одним длинным прыжком он настиг капитана. Лезвие мгновенно поразило цель. Благодаря приобретенному в многочисленных схватках опыту Роберту не требовалось много времени, чтобы найти место, куда надо нанести точный и смертельный удар. Комендант расстался с жизнью мгновенно, не издав ни звука. Роберт подхватил оседающее тело и торопливо затолкнул труп под повозку. И все-таки он проделал это недостаточно быстро. Кто-то из солдат, видимо, наблюдал за ним, тревожный крик раздался во дворе и был подхвачен эхом. Стражники всполошились, сверкнули обнаженные мечи, и Роберт вынужден был вступить в схватку.
Его меч, словно сам собою, вылетел из хорошо отполированных ножен с легким свистом, ласкающим слух. Рукоять была удобна и давно подружилась с рукой хозяина. Волнение Роберта сразу же утихло, лишь только стоило ему окунуться в привычную стихию сражения. Мысль о том, что он стоит уже обеими ногами на родной почве Белавура, одушевляла его. Отсюда его уже не прогонит никакая сила.
Больше незачем было таиться. Воины Роберта появились из-под укрытия повозок, словно черная стая саранчи. Одну повозку нарочно развернули в воротах, мешая захлопнуть их. Другой возница поджег солому на повозке, как это было задумано Робертом. Огонь осветил весь двор, усиливая панику среди обороняющихся. В темное небо умчалась охваченная пламенем стрела, подавая сигнал Джеффри и его людям. Роберт успел бросить мимолетный взгляд через плечо. Слава Иисусу! Подъемный мост оставался опущенным. Через считанные секунды двор осветился багровым пламенем. Разлетающиеся по сторонам искры обжигали лица. Полуодетых стражников, первыми выбежавших из флигеля, настигла мгновенная смерть. Но уже тех, кто за ними последовал, одолеть было непросто.
Со стен и башен посыпались стрелы, поражая в толпе как чужих, так и своих. Роберт пробивал своим мечом бреши в рядах наседающих врагов. Он с его немногочисленным отрядом должен был удержать привратницкую башню и ворота до подхода Джеффри. Сколько бы воинов ни выставил против него замок Белавур, он все равно уже не сойдет с этой земли, принадлежащей ему по праву рождения. Он опрокинул солдата, преграждавшего ему путь, и тотчас, резко развернувшись, отразил удар сбоку. Отбив вражеский меч, Роберт, в свою очередь, атаковал и ощутил знакомую отдачу стального оружия, когда острие пронзило кожаные доспехи и глубоко вошло в человеческую плоть. Он тут же отступил на шаг, откинулся и выдернул лезвие из уже мертвого тела. Этим движением он придал своему мечу инерцию, его рука с мечом взлетела вверх и отразила занесенное над его головой оружие очередного противника. Скользящим ударом он рассек его доспехи, опрокинул наземь, а сам рванулся вперед. Роберт знал, что поступает неразумно, отрываясь от своего отряда, но он спешил захватить деревянную лестницу, ведущую к порталу главной цитадели.
«Слава Богу, что этим дурням еще не пришла в башку мысль поджечь ее! Поспеши, Джеффри, именем Божьим заклинаю тебя!»
Ему удалось достичь нижней ступени. Защитники Белавура сгрудились у подножия лестницы, словно рой разъяренных ос.
Наконец-то стук копыт по настилу моста и воинственные кличи возвестили о появлении подкрепления.
На какое-то краткое мгновение Роберт позволил себе вздохнуть с облегчением и мысленно поблагодарить Господа. Но тут же заметил на верхней ступени человека с бочонком в руках, поливающего лестницу темной жидкостью.
«Топленый жир! Все-таки они додумались запалить лестницу!» Если они сожгут ее, цитадель станет неприступной. Он и его отряд окажутся в ловушке, зажатые между каменных громад, где у каждой бойницы засели лучники. Да еще неизвестно, какие силы в скором времени подтянутся извне на выручку этому шакалу Монтегью.
Роберт задрал голову вверх к окутанным дымом небесам и испустил клич своих предков, столь же древний, как и род де Ленгли — клич, который всегда заставлял трепетать врагов, но уже целый год, с тех пор как прошел слух о смерти Роберта, никто не слышал его.
— Я Ленгли! Кто за Бога, тот за меня! Ко мне! — яростно выкрикивал он. Свиреп был его голос, в нем слышался и львиный рык, и волчий вой. Солдаты, преграждавшие ему дорогу, отступали в страхе, осеняя себя крестным знамением. Их оружие выпадало из рук, а дрожащие губы бормотали что-то невразумительное. Вокруг Роберта образовалось пустое пространство.
И тогда он разразился хохотом. Жутко звучал его внезапный смех в разгар кровавой схватки, в дыму и сполохах пламени. Но как ни расхохотаться, если эти недоумки приняли его за выходца с того света!
— Роберт! Держись! Мы здесь!
Он оглянулся. Джеффри сражался как бешеный, пробиваясь к нему. Он также понимал, что нельзя позволить защитникам цитадели поджечь лестницу. Но топленый жир уже растекся по ступеням. Роберт ухватился левой рукой за перила и ступил на ставшие скользкими дубовые доски. Опустошенный бочонок скатился ему под ноги, а сам поджигатель выхватил из ножен меч, встречая Роберта на середине лестницы. Он стоял выше Роберта на несколько ступеней, преимущество было на его стороне. Но что могло удержать в эти секунды отчаянный штурм де Ленгли?! Еще ни разу ставки в игре не были так высоки. Прежде Роберт рисковал лишь тем, что мог на поле боя окончить свое никчемное земное существование. Теперь же ему было что терять. И он жаждал победы и хотел остаться в живых, чтобы насладиться ею.
Противник не выдержал его натиска. Пятясь, он поскользнулся на ступенях, им же самим облитых жиром, и кубарем скатился вниз. В темном проеме появился другой солдат, размахивая пылающей головней. Роберт пытался добраться и до него, но скользкие от жира ступени делали этот путь столь же тяжелым, как дорога на Голгофу. Сзади недобитый им противник вцепился в ногу Роберта. Роберт с силой лягнул его в лицо подкованным сталью каблуком.
От горящего полена воспламенился жир. Все крепости, которые штурмовал Роберт, умели себя защитить. И все уловки обороняющихся были ему знакомы. Огонь мгновенно охватил всю лестницу, но сквозь пламя и черный чад Роберт разглядел внутренность огромного холла.
«О Боже, я так близко к цели! Еще шаг, и я окажусь там, в том доме, где был зачат и рожден на свет. Разве могут мне помешать эти ничтожные муравьи, эти пожиратели падали? Мне, потомку благородных воителей!»
То, что оставалось в нем от человека, от искры Божьей, зароненной в душу, все испарилось в один миг. Он обратился в зверя, которому неведом страх и чьими поступками руководит только желание настигнуть жертву и вцепиться ей в глотку.
