Джессика Трапп - Грешные удовольствия
По ее спине пробежал холодок. Сведения Гвинет были неверны: ни один шрам не уродовал идеальную внешность этого человека. Он был просто великолепен. Как произведение какого-нибудь самонадеянного художничка, слишком гордого, чтобы испортить портрет, который мог стать шедевром.
Такого красавца она никогда раньше не видела.
И она должна его убить? Как можно уничтожить такую красоту?
Прикусив губу, она отогнала эти мысли. Каким бы он ни был красавцем, Бренна не станет рабом человека, который будет помыкать ею. И уж точно не оставит в его власти свою семью.
Даже спиной она ощущала взгляд отца, которого усадили на переднюю скамью. Это был ее последний шанс вернуть расположение отца, наладить с ним нормальные отношения. И тогда ей не надо будет тайком убегать из дома. Она сможет отправиться в Италию с его благословения.
Рядом с отцом сидела Гвинет. На ней была свободная шерстяная накидка на темно-красной подкладке. Было очевидно, что она пыталась выглядеть как можно проще — вместо одной из ее вычурных шляп на голове был платок, закрывавший не только волосы, но и подбородок, и шею, но ее красота была слишком яркой, чтобы остаться незамеченной.
Адель каким-то образом сумела уклониться от церемонии.
Бренна ждала, что будет дальше.
Она вдруг почувствовала удовлетворение от суровой красоты своего мужа. Если бы у него нашелся хотя бы маленький недостаток, делающий его более человечным и менее холодным, она, возможно, нерешилась бы уничтожить такую красоту.
— Жена, — сказал он и протянул руку к вуали, закрывавшей ее лицо, — теперь ты моя. — В его голосе послышались резкие нотки.
У нее подогнулись колени, когда он поднял вуаль, но кинжал, спрятанный на груди, уткнулся в кожу, придав ей силы. Если только у него нет клыков, она как-нибудь переживет его поцелуй.
Мужчина взял ее за подбородок и приблизил к себе ее лицо.
Бренна нахмурилась. Он не спешил ее целовать — сначала внимательно оглядел лицо. Его взгляд остановился на шраме на щеке.
Бренна подумала, что он, возможно, уже заметил ее шрам, но шлем помешал ему лучше рассмотреть его. А теперь он задумается, зачем его заставили жениться на такой уродине. Ха! Так ему и надо.
— Поторопись, и мы покончим с этим, муженек, — насмешливым тоном сказала она.
Может, сорвать к черту эту вуаль и пусть он увидит, на ком женился? Может, удерет, как лорд Брайс?
Это было бы, конечно, очень хорошо, но ведь ей нужно остаться с ним наедине и чтобы он не был вооружен. И тогда она сумеет убить его.
— Мне сказали, что ты привлекательна, — заявил Джеймс.
Эта фраза неожиданно ранила ее.
— Как видишь, это не так.
Бренна смотрела на него в упор. Разумеется, такой красавец ожидал, что его жена тоже будет привлекательна.
Монтгомери потрогал шрам, и ей еще больше захотелось убить его. Да, она его убьет и получит от этого удовольствие. Не секрет, что она не слишком привлекательпа, но стоять перед этим красавцем и видеть, как он рассматривает ее изуродованное шрамом лицо, было мучительно.
— Я же сказала, что незачем целоваться, — с трудом произнесла она.
Н о он схватил ее за подбородок и приблизил к себе ее лицо. В его глазах промелькнул интерес.
Ее окатила волна нестерпимого жара. Она много раз видела подобные взгляды. Но они всегда были обращены на Гвинет. И на служанок. И даже на Адаль.
Но на нее еще ни разу никто так не смотрел. У Бренны перехватило дыхание. Так вот, значит, что испытываешь, когда ты желанна. Когда тебя хотят. От этого может закружиться голова.
Он продолжал смотреть. Между его бровей залегла глубокая складка.
— Умоляй меня поцеловать тебя, пленница-жена. — Его голос был хриплым, а тон повелительным.
Зачарованная, она уже открыла рот, чтобы повиноваться, но потом вдруг поняла: интерес в его глазах вовсе не означал, что его охватило желание. Ему надо было запугать ее, покорить, подчинить своей воле.
Вот дьявол! Как бы ни закончился этот день, она никогда не станет его рабыней.
— Я ни о чем не стану тебя умолять, варвар. Ни теперь и никогда.
Интерес в его глазах сменился дьявольским блеском. Его губы — не холодные и не жесткие, как она ожидала, — коснулись ее теплых и мягких руб. Его дыхание было свежим, словно он недавно жевал листья мяты, а мужской запах его кожи пьянил, как дорогое вино.
Она вздрогнула, напряглась и хотела отодвинуться. Но дело свершилось. Сделка была закреплена.
Его губы задержались на ее губах. Бренна попыталась отступить, но он обнял ее за плечи и талию, так что она оказалась в его объятиях.
— Разомкни губы, пленница-жена, — пробормотал он у самого ее рта. — Я хочу попробовать на вкус то, что стало моим.
Сердце Бренны затрепетало, кровь прилила к щекам. Еще никогда ни один мужчина не хотел ее целовать.
Ощущение было таким же опьяняющим, как удачный мазок кистью.
Затылком она почувствовала гневный взгляд отца, и ей стало стыдно.
Она сжала губы.
— Вот как, — произнес Джеймс, немного отстранившись. — Ты вовсе не такая уступчивая, как мне пытались внушить. Может быть, нам прямо сейчас отправиться в спальню и заняться укрощением твоей строптивости? На мои поцелуи ты отвечаешь достаточно хорошо.
Как он посмел сказать такое! Бренна, едва не задохнувшись от гнева, освободила руку и влепила ему пощечину.
— Я не домашнее животное, которое надо дрессировать, мерзавец!
Громко хмыкнул ее отец.
Монтгомери прижал к щеке ладонь. В глазах появился недобрый огонек. Нет — огонь. Это был взгляд беспощадного завоевателя.
Девушка не на шутку испугалась. Приподняв подол платья, она повернулась, чтобы бежать.
С быстротой молнии Покоритель схватил ее за запястье и, повернувшись, потащил за собой по проходу.
Кое-кто из его охранников захохотал.
Проклятие! Он сейчас ее убьет! Ни один нормальный муж не потерпит такого оскорбления от своей жены. А этот человек — завоеватель.
— Я… э-э… то есть… я не хотела… — залепетала она, стараясь выиграть время. Ей надо было как-то его умиротворить, укротить его гнев, с тем, чтобы остаться с ним наедине и пустить в ход свой кинжал.
— Молчи, жена. Я расправлюсь с тобой в спальне. К тому моменту как я закончу, ты пожалеешь о том, что не захотела посмешить меня, умоляя, чтобы я тебя поцеловал. — Звеня кольчугой, Джеймс направился к выходу из церкви. — Очень скоро ты будешь умолять о большем. О гораздо большем.
Бренна упиралась ногами в ковровую дорожку, чтобы замедлить его шаги. Огромное свадебное платье опутывало ноги и сковывало движения. Но он продолжал идти, и ей ничего не оставалось, как только бежать за ним. Шляпа съехала набок, шпильки царапали голову.
