Барбара Картленд - Райский остров

— Попроси мисс Бакли войти, — обратился он к слуге, а сам вновь опустился в кресло, из которого только что поднялся.

Граф был более чем заинтригован.

Неужели почти сразу после прибытия на этот остров ему посчастливилось наткнуться на нечто, что губернатор желал бы скрыть от него?

В первый раз за все время его скука отступила, и он почувствовал внезапно вспыхнувший интерес.

Ему показалось забавным, что он смог настоять на своем в споре с человеком более старшим по возрасту, который, как понял граф с первой минуты их встречи, очень ревностно относился к привилегиям, предоставляемым ему должностью губернатора.

Никто из мужчин не нарушил молчания, пока слуга не объявил, открыв дверь:

— Мисс Роксана Бакли, ваше превосходительство.

И затем в комнату вошла тоненькая, изящная молодая женщина, которая своими грациозными движениями и изяществом очень походила на островитянку.

Она, казалось, подплыла, не касаясь пола, к тому месту, где сидели губернатор и граф.

На ней было надето простое белое платье с обтягивающим лифом, который подчеркивал соблазнительные формы ее груди и чрезвычайно тонкую талию. Образуя сзади небольшой турнюр, материя легкими складками спускалась к маленьким изящным ножкам, придавая девушке вид греческой богини, который еще больше подчеркивался ее манерой гордо держать голову, увенчанную пышной короной необычайно красивых волос.

Особенно поразило графа то, что девушка была без шляпы. Это шло вразрез со всеми условностями и правилами приличия. В руках она держала зонтик, без сомнения, совершенно необходимый в здешнем климате и призванный защищать от безжалостных солнечных лучей изысканное совершенство ее белоснежной кожи.

Ее волосы были не того привычного золотого цвета, который поэты так любят сравнивать с полем зреющей пшеницы или солнечными лучами, но необычного оттенка первых осенних листьев, чуть тронутых осенним пожаром.

Сзади они были собраны в высокий пучок, но, казалось, всеми силами стремились вырваться из плена вопреки воле своей хозяйки, и самые настойчивые тонкие прядки завивались вокруг шеи и лба.

В ее больших зеленых глазах сверкали веселые золотые искры, словно солнечные лучики поделились с ними своим светом.

У нее было запоминающееся, очень необычное лицо, далекое от классической красоты, но тем не менее приковывающее взгляд своей яркой индивидуальностью и необыкновенной привлекательностью, словно это был образ, возникший в мечтах или сновидениях, а не лицо вполне реального живого человека.

Роксана Бакли прошла через комнату и, остановившись в нескольких шагах от губернатора, присела в неглубоком реверансе.

Это было проделано очень грациозно и необыкновенно мило.

— Добрый день, ваше превосходительство, — произнесла она. — Позвольте мне принести вам свои извинения за то, что я не смогла прийти к вам вчера, как вы того хотели.

— Я привык к тому, чтобы моих приказов слушались, — напыщенно произнес губернатор.

Несмотря на тон его голоса, которым, как подумал граф, губернатор пользовался, произнося речи перед аудиторией, он не смог не заметить, что в глазах губернатора, когда он смотрел на стоящую перед ним женщину, отразилась целая гамма разных чувств.

— Я не получила вовремя вашего послания, — объясняла между тем Роксана Бакли. — Меня не было дома.

— Очевидно, вы были в лесу, как я догадываюсь, — резко сказал губернатор. — Я ведь, кажется, предупреждал вас, что очень опасно бродить повсюду одной.

— Никто не причинит мне вреда, — отвечала она. — А я просто искала подходящее дерево.

— Дерево?

Граф просто не смог удержаться и не переспросить, настолько он был удивлен ее словами.

Он не мог представить себе, зачем этой элегантной молодой леди искать в лесу дерево.

Услышав звук его голоса, Роксана Бакли обернулась к нему с таким видом, словно только что заметила его присутствие в гостиной.

С очевидным нежеланием губернатор объяснил, обращаясь к графу:

— Позвольте представить вам мисс Роксану Бакли. Как я уже сообщал вам, ее присутствие на острове терпят лишь из милости. Ее дядя получил разрешение на ее пребывание здесь сроком на два года, и сейчас, разумеется, это разрешение недействительно.

Роксана сделала реверанс, когда ее представляли, и по какой-то причине, которую он не смог объяснить себе сам, граф, не в силах отвести от нее взгляда, поднялся и протянул руку.

— Очень рад нашему знакомству, — сказал он по-английски.

Он увидел радость, вспыхнувшую в ее глазах, от чего они показались ему еще больше, чем прежде.

— Вы говорите по-английски?

— Надеюсь, достаточно хорошо, чтобы вы смогли понять меня.

— Вы скромничаете, ваша милость. Вы прекрасно говорите по-английски. Я весьма удивлена.

— Почему?

— Извините, если это прозвучит грубо, но слуга сообщил мне, что я пришла в неудачное время, так как у губернатора находится официальное лицо, прибывшее из Голландии. А все другие официальные лица из Голландии, с которыми я встречалась, говорили только на своем родном языке.

— Все, что вы сейчас здесь нам сказали, нас совершенно не интересует, — грубо прервал ее губернатор.

— Я… прошу прощения, — пробормотала Роксана.

— Совсем наоборот, — возразил граф. — Мне это чрезвычайно интересно, мисс Бакли, и мне бы очень хотелось побольше узнать о вашей работе здесь.

Она несколько растерялась.

— Моей… работе? — повторила она удивленно.

Но затем улыбнулась, поняв, в чем дело.

— А, вы, наверное, имеете в виду работу моего дяди. Но меня нельзя назвать продолжательницей его дела.

— Разве вы не миссионерка?

— Нет. И мне совсем не нравится, что вполне счастливых людей пытаются обратить в христианство, навязывая им веру, которая совершенно чужда их природе.

— Вам не следовало бы говорить такие вещи, — сердито заявил губернатор. — Вы, Роксана, так же хорошо, как и я, знаете, что политика голландских властей направлена на то, чтобы способствовать утверждению христианской религии везде, где только это возможно.

И снова граф не сомневался, что губернатор говорил все это из расчета на публику. В то же самое время он не мог не обратить внимания на то, с какой фамильярностью он обращался к этой молодой леди.

Не удостоив его вниманием, Роксана сказала, обращаясь к графу:

— Я должна объяснить вам, что теперь, после того как мой дядя умер, я занимаюсь только своей работой.

— И что это за работа?

— Я скульптор, работаю по дереву.

— Вы хотите сказать, что вы резчик по дереву? — удивлению графа не было границ.