Мэдлин Хантер - Соблазнитель
Но вот, наконец, карета остановилась, и Диана, окинув из окошка взглядом и другие дома на этой улице, с удивлением обнаружила, что все они без исключения производят солидное и благоприятное впечатление.
Дэниел собрал в стопку документы, которые он изучал во время поездки, и стал засовывать их в портфель. Краем глаза Диана увидела внутри его знакомый красный корешок и выпалила, вытаращив глаза:
– Вы украли книжку мадам Уазо!
– Любопытно, что ваши первые за все долгое путешествие слова, мадемуазель, прозвучали как обвинение, – с усмешкой промолвил опекун. – Вам не кажется, что это дерзость? Советую вам впредь следить за своими манерами, коль скоро вы рассчитываете работать гувернанткой в приличном доме.
– Но ведь я сказала правду, месье! Разве книга мадам Уазо не находится в вашем портфеле? – возразила Диана.
– Да, она действительно там, я захватил ее с собой машинально, задумавшись, как мне лучше поступить с вами. Но ничего страшного в этом нет, рано или поздно ее все равно кто-нибудь украл бы из сундучка мадам Уазо.
– Вы намекаете на то, что взяли ее ради сохранения благочестия воспитанниц интерната? Что ж, в таком случае вы поступили мудро, месье. Я предупредила мадам Леблан о безнравственности мадам Уазо, но директриса, как мне показалось, не восприняла мои слова всерьез. Вы должны сжечь эту пакость, любую ересь следует предавать очистительному огню.
– Вы так считаете? – Дэниел хмыкнул и достал книжку из портфеля, намереваясь пролистать ее и удостовериться в справедливости такой оценки.
– Мы, кажется, приехали, месье! – воскликнула Диана. – Не пора ли нам выйти из этой духоты на свежий воздух?
– Потерпите еще минутку, мадемуазель. Сперва нам надо решить, как поступить с этой книгой. По-моему, определенную ценность она все-таки представляет. Ее переплет выполнен из прекрасной кожи, гравюры тоже отменного качества. Пожалуй, эта безделица стоит немалых денег! Жаль отправлять ее в огонь, это безрассудное расточительство.
– Но я говорила о содержании этого безнравственного издания, месье, а вовсе не о переплете! – густо покраснев, возразила Диана.
– Возможно, на некоторых страницах напечатаны стихи или карты, – задумчиво пробормотал Дэниел и раскрыл книжицу.
Мысль о том, что он станет перелистывать страницы, сидя рядом с ней, повергла Диану в ужас, и она поспешно заявила:
– Уверяю вас, месье, что там исключительно картинки фривольного толка!
– Неужели? – Опекун удивленно вскинул брови. – Так вы, значит, уже ее просмотрели? – Он вперил в нее сатанинский взгляд, и Диана зарделась от смущения.
Правда заключалась в том, что она действительно ознакомилась с содержанием этого томика, не найдя в себе сил побороть охватившее ее любопытство и необъяснимое возбуждение. Тем не менее, она пролепетала, глядя ему в глаза:
– Ну как вы могли так обо мне подумать, месье? Разумеется, нет!
Улыбнувшись уголками рта, Дэниел сказал:
– Рад это слышать. Если бы вы поступили иначе, я бы пожалел, что прервал заслуженное вами наказание.
Раскрыв рот, Диана обмерла, отчетливо представив, что именно созерцал опекун, пока ее пороли розгами, поставив в унизительную позу. Самое ужасное заключалось даже не в этом, а в том, что в аналогичной позе была запечатлена одна из обнаженных женщин, изображенных на страницах этой книги. Диане хотелось от стыда провалиться сквозь днище кареты. Ей вдруг вспомнилось произнесенное директрисой пророчество: «А теперь он решит, что тебя легко соблазнить!»
К счастью, лакей распахнул дверцу кареты, Дэниел вышел из нее и протянул Диане руку.
Свежий воздух охладил Диану и быстро привел ее в чувство.
– Добро пожаловать в мою парижскую обитель, – сказал Дэниел, когда она ступила на тротуар, и, повернувшись, направился к дому.
Лишь тогда она сообразила, что здание целиком принадлежит ему одному, а не сдается внаем, как ей поначалу казалось. Значит, он действительно очень богат и поэтому опасен. Ей вспомнилось предостережение мадам Леблан, и она вдруг опять почувствовала предательскую слабость в коленях.
– Вам дурно, мадемуазель? – спросил у нее лакей, несший саквояж, и подхватил ее под локоть.
Услышав это, Дэниел обернулся.
Ноги Дианы словно бы приросли к тротуару. Сделав глубокий вдох, она сказала:
– Вы не предупредили меня, что я буду жить здесь, а не в меблированной комнате. Мне бы не хотелось обременять вас...
– У меня достаточно свободных комнат для гостей, – ответил Дэниел. – Вы не будете мне в тягость, у меня вам будет гораздо спокойнее и удобнее, чем в жалкой каморке с мышами, клопами и тараканами.
Нервно поеживаясь, Диана с опаской поднялась по белым мраморным ступеням к парадной двери. Дэниел сказал:
– Будет проще, если я представлю вас прислуге и знакомым как свою дальнюю провинциальную родственницу.
– А в действительности я не довожусь вам кузиной? – поинтересовалась она.
– Нет, – ответил он.
Диана вздохнула с облегчением: по крайней мере, теперь она знала наверняка, что не связана со своим опекуном кровными узами. Для начала и это было неплохо.
Дверь открылась, и Диана робко переступила порог, испытывая странное ощущение, что это ее первый шаг на пути к утрате девственности. Отсутствие родственных связей с Дэниелом уже почему-то не радовало ее, а его намерение обмануть прислугу настораживало. Он подвел ее к широкой лестнице и сказал:
– Прежде всего, я хочу представить вас моей сестре.
У Дианы словно гора свалилась с плеч: ведь если бы он вынашивал в отношении ее бесчестные планы, то вряд ли бы привел ее в дом, где живет его сестра. Диана горделиво вскинула голову, выпрямила спину и, чувствуя себя сказочной принцессой, стала подниматься по устланным ковром мраморным ступеням. Гостиная, в которую привел ее Дэниел, оказалась настолько просторной и роскошной, что ей показалось, будто она попала в рай. Ее сердце переполнилось восторгом, а глаза засверкали при виде больших зеркал в позолоченных рамах, отражающих свет, льющийся из огромного окна, кремовых шелковых обоев, хрустальных люстр, бронзовых канделябров и резной мебели из красного дерева, чудесно сочетавшегося с узорчатым персидским ковром пастельных тонов. В камине потрескивали малиновые уголья.
Посередине всего этого сказочного великолепия восседала на стуле, напоминающем трон, высокая прекрасная брюнетка с бледным лицом. Это была ухоженная женщина лет сорока, и рядом с ней Диана почувствовала себя нищей крестьянкой.
– Позволь мне представить тебе Диану Албрет, Жанетта, – сказал Дэниел. – Я счел целесообразным забрать ее из интерната. Какое-то время она поживет здесь.
