Карен Рэнни - Превыше всего
— Кто вы такой? Что делаете в моей комнате? — Выразить раздражение, говоря шепотом, было весьма трудно. Кэтрин это удалось. Граф улыбнулся.
— А кто вы такая и что вы делаете в моем доме? — также шепотом спросил он, делая несколько осторожных шагов.
Приблизившись так близко, что брюки его соприкоснулись с коленями девушки, Фрэдди посмотрел сверху вниз долгим, взглядом на нежную округлость груди, полные, нежные губы и гневные, сверкающие глаза.
Широко раскрытыми глазами Кэтрин осмотрела крупного, широкоплечего мужчину от мокрых ботинок до растрепанных волос.
В холле нижнего этажа, расположенном между столовой и гостиной, находилась галерея портретов всех графов Монкриф, кроме нынешнего. Если бы они представляли серьезную художественную ценность, Фрэдди, наверное, поместил бы их в своем родовом поместье. Но это были любительские парадные портреты. Кэтрин знала каждый портрет. Рассматривая их, она невольно искала сходство своей воспитанницы с фамильными чертами графов Монкриф. И вот сейчас первый граф Монкриф, словно сошедший со своего портрета, стоял перед ней. То же порочное лицо с иронично изогнутыми губами, те же угольно-черные волосы и блестящие зеленые глаза. У Кэтрин даже перехватило дыхание от столь очевидного сходства.
— Вы так похожи на первого графа! — пролепетала девушка.
— Вполне, — сухо ответил Фрэдди, абсолютно не понимая, что она говорит.
Резкое движение ребенка отвлекло его внимание. Крошечное личико сморщилось от страха и поглубже зарылось в мягкую, теплую плоть. Кружевная отделка рубашки при этом смялась, обнажив грудь с коралловым соском. Наслаждаясь этим зрелищем, граф заметил, что сосок такого же цвета, что и губы молодой воспитательницы.
Кэтрин перехватила его взгляд, посмотрела на себя и покраснела. Фрэдди ухмыльнулся, увидев, что краска на ее щеках сочетается остальным.
— Я полагаю, вы пришли посмотреть на свою дочь?
Он не ответил, лишь слегка наклонился и провел рукой по щеке малютки, коснувшись одним пальцем ее остренького носика. Само движение было вполне невинным, если бы большой палец графа не прижался к ее соску.
Она вспыхнула, на этот раз от гнева. Фрэдди, нисколько не смущаясь, опять улыбнулся.
Кэтрин вскочила на ноги, придерживая одной рукой ребенка, а другой пытаясь запахнуть накидку. Джули такой поворот событий не понравился, и она обиженно замыкала. Фрэдди все еще стоял рядом с Кэтрин. Оставалось только одно. И девушка не растерялась. Она передала девочку отцу и принялась спокойно завязывать пояс. На этот раз пришла ее очередь улыбнуться — вид у графа стал явно растерянный.
— Вот вам ваша дочь, милорд, — сказала она, открывая дверь. — Позвать вас, когда придет время ее кормить?
— О Боже, женщина, что мне делать с ребенком?
— Полагаю, что сейчас несколько поздновато обсуждать это.
Кэтрин захлопнула дверь перед самым носом графа. Это разбудило Джули. Она почувствовала чужие руки и начала плакать. Когда Кэтрин, вполне одетая, через несколько минут вернулась в комнату, Джули буквально закатывалась в рыданиях.
— А теперь позвольте мне взять крошку.
— Боюсь, что она обмочила меня! — раздраженно произнес граф и поспешно передал Джули девушке, стараясь не прикасаться к мокрым местам.
— Нет ничего удивительного, — улыбнулась Кэтрин. — У детей это случается довольно часто.
— Но не со мной. Честно говоря, я впервые оказался в такой ситуации.
На его и без того влажной рубашке образовалось мокрое пятно. Фрэдди брезгливо скривил губы и двумя пальцами оттянул материю. Граф Монкриф был не в лучшем расположении духа. Он ощущал себя грязным, уставшим и голодным. Его раздражало свежее и спокойное лицо юной красавицы с Джули на руках, которая умиротворенно ворковала, уткнувшись в шею Кэтрин. Да, эта обстановка его явно не устраивала.
— Разве у вас не было младших братьев или сестренок, милорд? — спросила Кэтрин и, устроив девочку поудобнее на своем плече, стала убаюкивать ее.
— Были. Но никому не приходило в голову позвать меня, чтобы поменять им пеленки, — сухо ответил он.
— Очень жаль, — бросила через плечо девушка, выходя из комнаты. — Мне всегда не нравились неумелые мужчины. — Она услышала громкий, сердитый голос Фрэдди, зовущего Таунсенда, и почувствовала в глубине души легкую тревогу.
Что же она наделала?!
В этот вечер Кэтрин удалось избежать новой встречи с графом — она просто не выходила из своей комнаты. Впервые она не уложила Джули и не рассказала ей сказку на ночь, хотя малышка была слишком мала и не понимала их. Встреча, с хозяином пугала девушку. Она не смогла сдержать себя во время первой встречи и не была уверена, что это ей удастся в дальнейшем. Несмотря на интимные прикосновения, эту дьявольскую улыбку, она не должна быть язвительной к нему: ведь она у него на службе. Хотя графиня была расположена к ней, Кэтрин хорошо осознавала, что должна произвести благоприятное впечатление на графа. Именно он платит ей жалованье и может в любой момент приказать собирать свои пожитки и убираться восвояси. Почему же она, зная все это, так себя вела? Почему глупость одержала верх над осторожностью?
На следующее утро, уверенная, что граф уже покинул Мертонвуд, она отправилась на кухню за овсяной кашкой для Джули. На обратном пути, проходя по галерее, Кэтрин еще раз остановилась перед портретом первого графа. Не обращая внимания на тяжелый поднос и остывающую кашу, она долгое время пристально разглядывала его.
— А ты красив, негодяй, не правда ли? — довольно громко произнесла она, и легкая улыбка тронула уголки ее губ. — И ты прекрасно знаешь об этом, не правда ли?
— Благодарю вас! — раздался вдруг за спиной знакомый голос.
От неожиданности Кэтрин чуть не уронила свою ношу, но скользнувшие сзади твердые руки подхватили поднос. Широкая грудь Фрэдди прижалась к ее спине, и она оказалась в надежной ловушке.
— Вы напугали меня!
Фрэдди подумал, что это прозвучало больше обвинением, чем простым сообщением. Голова девушки едва доставала ему до плеч, но он хорошо ощущал ее аромат и женственность.
— Пожалуйста, позвольте мне идти, — спокойно попросила Кэтрин.
Она твердо решила не говорить того, что могло показаться непочтительным. Но принять решение оказалось проще, чем выполнить его в присутствии графа, чувствуя прикосновение его сильного тела. Сейчас он второй раз переступил границы приличия, и она опять ничего не может сделать.
— Пожалуйста! — повторила Кэтрин, и в ее голосе чувствовалась такая скрытая обида и растерянность, что Фрэдди не стал произносить уже готовое сорваться с его уст язвительное замечание.
