Кэтлин Вудивисс - Так велика моя любовь

— Ты ревнуешь, несравненная Илис? — с надеждой спросил Квентин.

Даже не удостоив его ответа, она продолжила:

— Полагаю, у Арабеллы, которая уже была обручена с Реландом, хватило ума выгнать тебя. Как твоя двоюродная сестра, я должна пожалеть тебя.

— О бесподобная, — принялся горестно стенать он, — ты используешь свой язычок с мастерством и усердием сварливой бабы, а это отнимает у меня всю радость.

— Сомневаюсь, — со смехом проговорила Илис.

Как женщина, она признавала, что кареглазый и темноволосый Квентин Редборн был достаточно красив, чтобы привлекать бесчисленное количество поклонниц, но она также была убеждена, что судьба некоторых из них была разрушена именно его льстивыми комплиментами и преисполненным страсти вниманием. Хотя Илис было приятно его общество, она не хотела, чтобы у посторонних появились какие-то другие причины, кроме родственных отношений, связать их имена.

Услышав, что в переполненном гостями зале прозвучало ее имя, Илис обернулась и увидела дядю, который с явным нетерпением ждал, когда же она подойдет к нему. Складка между бровями свидетельствовала о его неудовольствии, и для девушки не было загадкой то, что послужило причиной подобного настроения. Сказать, что он терпимо относился к Квентину, значило бы выдавать желаемое за действительное.

— Иди сюда, девочка! — довольно резко произнес Эдвард. — И поторопись.

— О Господи, тебя зовет твой страж, — пренебрежительно заметил Квентин.

Илис подняла на него глаза, удивленная его мрачной шуткой.

— Мой страж?

Губы Квентина искривились в усмешке.

— Если бы Эдварду представилась возможность, он запер бы тебя в башне и выбросил бы ключ, чтобы помешать мне добраться до тебя. Он боится, что ты лишишься либо богатства, на которое он уже положил глаз, либо того, что называется целомудрием.

— Тогда у него нет причин беспокоиться, — улыбнулась Илис и хлопнула Квентина по груди. — Даже если ты попробуешь сам лишить меня одного из двух. У меня нет желания остаться без денег или быть внесенной в длинный список твоих побед.

Закинув голову, Квентин от души громко расхохотался. Он не мог не восхищаться этой дерзкой девчонкой, которая говорила то, что думала. Она предназначена для того, чтобы бросать вызов мужчине, и, если тому суждено будет победить, ему достанется награда, ради которой стоило бороться.

Илис, представлявшая, до какой степени смех Квентина разозлит ее дядю, съежилась. Дело было вовсе не в том, что она боялась Эдварда, — ведь она была вольна покинуть его дом в том случае, если он станет слишком груб. или требователен. Просто ей безумно хотелось сохранять мир и спокойствие, а так как сегодня был день свадьбы Арабеллы, приходилось проявлять особую осторожность.

— Сожалею, что вынуждена покинуть тебя, кузен, — извинилась она, торопливо сделав реверанс, — но, как ты сказал, меня зовет мой страж.

Квентин с улыбкой кивнул:

— Я мог бы спасти тебя от этого старого волка, прекрасная дама, но теперь уже поздно. Однако мне еще не раз предоставится возможность сделать это, уверяю тебя.

Пробравшись сквозь толпу, Илис остановилась возле дяди, который неприязненным взглядом следил за молодым человеком, проталкивавшимся к выходу. Потом Эдвард злобно посмотрел на девушку.

— Кто тебе разрешил отлынивать от своей работы? — грозно прорычал он. — Я не давал тебе разрешения точить лясы с этим Квентином. У тебя стыда нет?

— За что мне должно быть стыдно? — спокойно спросила Илис, чем еще сильнее разозлила дядю. — Я просто недолго побеседовала со своим кузеном на глазах у всех гостей, — объяснила она — В этом нет ничего зазорного.

— А-а, я заметил, как вы смеялись и веселились, как будто обсуждали какую-то грязную сплетню, — втянув голову в плечи, прошипел он.

Изящные брови девушки поползли вверх при виде злобного выражения на лице дяди. То, как кривились его губы, когда он хотел показать свое недовольство, напоминало Илис о раздражении, которое она испытывала каждый раз, когда общалась с этим человеком. Слишком часто в последнее время стали возникать ситуации, когда ею овладевало отвращение к нему. Она чувствовала непередаваемое облегчение, напоминая себе о том, что ее мать, которую младенцем подбросили на ступени церкви маленькой фермы, принадлежавшей семье Эдварда, не была с ним в кровном родстве. Одно это освобождало Илис от необходимости оставаться верной узам крови, и в те минуты, когда девушку одолевали подобные мысли, в ее душе поднимался протест, вызванный тем, что она вынуждена распекать других за недостаток почтительности к Эдварду.

— Тебе должно быть стыдно за то, как ты ведешь себя с этим мошенником! — сердито заявил дядя.

Он рукой указал в том направлении, куда ушел Квентин, намереваясь продолжить свои нравоучения, но внезапно замер, когда увидел, что тот стоит возле Арабеллы. Было совершенно очевидно, что болтовня Квентина доставляет девушке огромное удовольствие, потому что оба весело смеялись.

Эдвард заквохтал, как разгневанный петух.

— Посмотри на него! — взорвался он. — Можно подумать, что этот паршивец теряет всякую осторожность, когда скачет вокруг дам!

— Разве королева объявила траур, во время которого мы не должны позволять себе веселиться? — с деланным беспокойством спросила Илис.

Озадаченный вопросом своей племянницы, Эдвард, нахмурившись, посмотрел на нее, и только потом до него дошло, что она отнеслась к его наставлениям с полным безразличием.

— Полагаю, девочка, тебе стоит попридержать язычок и прекратить дурачиться! — резко произнес он. — Будет гораздо лучше, если ты вернешься к своим обязанностям и не заставишь меня лишний раз напоминать, в чем они заключаются.

Его надменность больно кольнула Илис, и она, не удержавшись, ответила:

— Я плачу за восточное крыло, дядя, и плачу немало. Более того, я всячески помогаю вам по мере своих сил и возможностей. Счастлива, что могу быть полезна вам, но не забывайте, что у меня нет необходимости зарабатывать себе на жизнь, потому что папа выделил мне достаточно крупную сумму. У меня также нет необходимости оставаться в вашем доме, я вольна уйти, когда захочу. Если подобное положение вещей вас не удовлетворяет, сообщите мне об этом, и я поищу пристанище в другом месте.

Эдвард уже был готов дать ей грозную отповедь, однако здравый смысл подсказал ему, что не стоит срывать свой гнев на девушке. Ставка была гораздо крупнее, чем плата за жилье, которая, будучи и так слишком высокой, служила прочной гарантией его хорошего отношения к Илис. Однако ему было трудно сдерживать себя, когда кто-то, тем более один из домочадцев, да к тому же такая пигалица, осмеливался выказывать ему неповиновение и противоречить. За годы супружеской жизни его жена покорно выполняла каждое указание, а в тех случаях, когда он приходил в ярость, скрывалась в спальне и топила свою боль в вине. Арабелла никогда не осмеливалась спорить с ним, она просто подчинялась ему, как будто не имела собственных желаний. А вот Илис уже показала, что ее характер скроен по совершенно иной мерке.