Виктория Дал - Это всегда был ты…
Ох, это плохо. Более того, небезопасно. И даже рискованно.
Живот схватило, и она с силой прижала к нему ладонь. Через несколько мучительных минут боль прошла. Она поднялась в свою комнату, легла на кровать и съежилась под толстым одеялом.
Эйдан Йорк… Святые небеса, опять он появился в ее жизни!
Последний раз Кейти видела его, когда грозилась выйти замуж за другого. Он бросил ей: «Ну и прекрасно! Давай, выходи!» Она потом долго ненавидела его. Но полагала, что Эйдан спасет ее. Она так долго ждала его, каждое утро задаваясь вопросом: будет ли это тот самый день, когда он придет за ней? Но все это время он считал, что она умерла.
Кейти думала, что тяжелее, чем когда он, бросил ее, уже быть не может, но ошиблась. Было больно, очень больно. Сердце ее просто разрывалось при воспоминании о той насмерть перепуганной девушке, которая пыталась сохранить хоть что-нибудь, хоть какую-то малую частицу самой себя для него. Наивно полагающей, что если она просто будет всем сердцем верить в чудо, то он появится на Цейлоне и увезет ее. Но в глубине души у нее не оставалось ни малейшей надежды на спасение.
Судорожный крик сорвался с ее губ, когда она попыталась успокоиться. Бесполезно! Глубоко запрятанные чувства фонтаном вырвались наружу, и она была не в силах их остановить. Слезы затопили глаза и потекли по щекам и вискам, когда она в конце концов сдалась — ненадолго, всего на минутку, пообещала она себе, — и дала волю душившим ее эмоциям. Вырвавшиеся причитания были потрясением и облегчением. Всхлипы сотрясали тело, когда она думала о своей жизни на другом краю света.
Ярость, душившая ее, не высушила слез, а сделала их еще более горькими, и она плакала в подушку до тех пор, пока сон не сморил ее. Сон, наполненный тяжкими воспоминаниями о невыносимом зное, черной земле и непрерывном жужжании насекомых.
Когда она проснулась — с головной болью и опухшими глазами, в которые как будто насыпали песка, — то, вглядевшись в свои маленькие часики, обнаружила, что прошло два часа. Половина седьмого, а у нее такое чувство, будто она провалялась в постели не один день. Дождь мягко и успокаивающе стучал по стеклу. Ноги отказывались подчиняться ей, но она заставила себя подняться. Надо подмести в лавке пол, протереть полки и прилавок. И хоть что-нибудь поесть.
Жизнь продолжается. По крайней мере этот урок она усвоила. Ну что ж поделаешь? Она должна поддерживать тот уровень существования, к которому привыкла. Нельзя, чтобы люди увидели ее растрепанной, шаркающей по магазину как скорбящая вдова.
Кейти умылась и расчесала волосы, прежде чем вновь стянуть их в тугой пучок. Когда-то они были предметом ее гордости, на Цейлоне же превратились в сущее наказание, потому что, казалось, собирали всю влагу из воздуха, становясь тяжелыми и причиняя массу неудобств. Ее так и подмывало остричь их. В конце концов, все равно никому не было никакого дела до ее внешности. Кому она нужна?
Но теперь все в прошлом. Осталась только работа, которую надо делать изо дня в день.
Стараясь забыть обо всем, она заколола волосы и поспешила вниз по лестнице, чтобы поставить на огонь воду. Ей и в настоящем хватает проблем. А выплакавшись, Кейти чувствовала себя почти спокойной. То, что она сказала Эйдану, вполне отражает ее душевный настрой. Какой теперь смысл в объяснениях? Она жива и у нее наконец-то все хорошо. Да и ее бывший возлюбленный выглядит прекрасно. Постарел немного, но вполне здоров. Перчатки его, насколько она может судить, сшиты из тонкой кожи лучшего качества, а шляпа — последний крик моды, костюм — верх элегантности.
И ничего в конце концов не изменить и не вернуть назад. Поэтому настоящее — ее единственная забота. А в добавление к душевным мукам окружают и повседневные трудности. Ее постоянная война со старой дровяной плитой, например, которая либо отказывалась сохранять тепло, либо превращала еду в угли. Или почти пустая банка для кофейных зерен из Суматры и обещание оптовика непременно доставить продукт еще к пятнице. И теперь объявился Эйдан, который намерен вернуться.
От этой мысли Кейти сделалось плохо, но даже его возвращение — не самая страшная из бед. Он придет и уйдет, только и всего. У него не будет причин рассказывать о ней своим родным и уж тем паче никаких поводов пытаться разыскать ее мужа.
Она открыла заднюю дверь и подмела пол. Потом налила себе чашку горячего кофе и поставила жариться колбаски. Нет средств завести служанку, поэтому надо освоить, казалось бы, такое простое дело, как приготовление еды. До сих пор, правда, результаты были отнюдь не впечатляющими. По сути дела, она уже несколько дней как отказалась от этой безуспешной затеи, но нельзя же вечно сидеть на хлебе с сыром. Так что хочешь не хочешь, а приходилось бросить своей плите очередной вызов.
Кейт маленькими глотками попивала кофе, сверля сковородку недобрым взглядом; Колбаски едва шипели. Она подбросила угля и, обжегшись, отскочила.
— Злыдня, — проворчала Кейт плите, поднесла обожженный палец ко рту и лизнула, чтобы утолить боль.
Пламя теперь было слишком высоким, но колбаски наконец-то жарились. Ткнув их длинной вилкой, она мысленно взмолилась, чтобы на этот раз все было как надо.
Какой изнуряющий ужасный день! А ей еще предстоит подготовить доставку для кофейных зерен «Оленьего рога», одной из лучших гостиниц города и ее первого крупного клиента. Она чуть не забыла об этом. Лишнее доказательство того, что из возвращения Эйдана не выйдет ничего хорошего. Нельзя допустить, чтобы все пошло кувырком.
Она сердито ткнула колбаску, и та в отместку откатилась и показала сгоревшую до черноты нижнюю сторону. Кейт в расстройстве вскрикнула, потянулась к ручке сковороды… и вспомнила в самый последний момент, что надо обернуть ее тряпкой, чтобы не обжечься.
— Ха! — Она торжествующе схватила тряпку, нелепо гордая тем, что вовремя спохватилась и не обожгла в очередной раз ладонь. — Я гораздо умнее вас всех, вместе взятых, — самодовольно улыбнулась она… колбасе, плите и всей кухне.
Мужское покашливание мигом отрезвило ее, и она резко обернулась, стискивая тряпку в руках перед грудью, словно щит.
— Дверь была открыта… — Эйдан махнул в сторону проулка.
Кейт закрыла рот и сердито зыркнула на него. Что он здесь делает, занимая слишком много пространства в ее крошечной кухоньке?
— Ты же должен был вернуться только завтра, не так ли?
Он выглядел таким же усталым, какой она чувствовала и себя. Легкая морщинка пролегла между бровями, большой красивый рот сжат от напряжения. А эти сильные плечи на вид твердые, как скала.
— Я… — Он помялся, сцепил руки за спиной и бросил взгляд на дверь. — Я не мог ждать до завтра, Кейти. А ты?
