Елена Арсеньева - Фуриозная эмансипантка (Аполлинария Суслова – Федор Достоевский)
Конечно, это было оскорбительно, хотя и глупо донельзя. Но Аполлинария решила покончить с двусмысленным положением и объявила любовнику о грядущем расставании.
Розанов, умирая от ужаса, занял где-то пятнадцать рублей на дорогу и примчался из Москвы в Нижний – объясняться, биться головой о стенку, целовать руки, падать в ноги… и ноги он ей тоже целовал… И добился своего!
«Совершенная безвыходность положения, но в какие-то три-четыре секунды произошло измерение душ, переоценка всего прошедшего, взгляд в будущее, – и мы упали друг другу в объятия…» – так описывал он позднее эту сцену. И продолжился уже не роман, а семейная жизнь: теперь они были женаты, они были повенчаны. Розанов готов был цепями ее к себе приковать, не то что венчальными кольцами, хотя скандалище был, конечно, еще тот… Вскоре молодожены переехали в Брянск, куда Розанова направили учительствовать.
Конечно, молодого мужа держало рядом с этой женщиной не только неуемное плотское влечение, которое она умела возбуждать в нем, как никакая другая особа ее пола. Ах, это удивительная женщина! Вот его собственные слова: «Меня она никогда не любила и всемерно презирала, до отвращения – только принимала от меня „ласки“. Без „ласк“ она не могла жить. К деньгам была равнодушна. К славе – тайно завистлива. Ума – среднего, даже небольшого. Но стиль, стиль…»
Ох уж этот стиль…
И между прочим, Розанов безумно ценил беседы с ней, ее безупречный литературный вкус, оригинальные суждения. Однако при этом Аполлинария была весьма бесцеремонна: когда будущий знаменитый философ засел за свой первый большой труд «О понимании», Аполлинария почему-то назвала его писания «глупостью».
Вообще она ждала и от него, и от жизни с ним чего-то другого…
Аполлинария и прежде-то была не слишком высокого мнения о семейной жизни (нагляделась, как живет в Петербурге ее сестра Надежда со своим супругом профессором Голубевым!), ну а теперь просто ужасалась. Она хотела привычной, ничем не ограниченной свободы. Ну, предположим: не желает она встречаться с мужем трижды в день во время трапез, так почему должна делать это? А если у нее голова болит и она вовсе не желает ни с кем видеться целую неделю? А если она вдруг увлечется каким-нибудь молодым человеком, она что же, должна прятаться от мужа и притворяться?
Насчет молодого человека – это сказано не слова для…
«А.П. Суслова 43 лет влюбилась в студента Гольдовского (прелестный юноша), жида, гостившего у нас летом. А он любил другую (прелестную поповну)…» – писал Василий Розанов знакомым А.С. Глинке-Волжскому, митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Антонию. И что же Гольдовский? Он не так легко относился к возрастным предрассудкам, как влюбленный Розанов, и отверг Аполлинарию. Но он жестоко за это поплатился: «Его одно неосторожное письмо ко мне с бранью на Александра III она переслала жандармскому полковнику в Москве, и его посадили, да и меня стали жандармы „тягать на допросы“. Мачеху его, своего друга Анну Осиповну Гольдовскую, обвинила перед мужем в связи с этим студентом Гольдовским и потребовала, чтобы я ему, своему другу – ученику – писал ругательские письма. Я отказался. Она бросила меня».
Да, после нескольких лет мучений Аполлинария бросила молодого мужа с тем, чтобы никогда больше не возвращаться. Так называемая «семейная жизнь» ей до смерти осточертела.
А ему?
«Я помню, – писал Розанов, – что, когда Суслова от меня уехала, я плакал и месяца два не знал, что делать, куда деваться, куда каждый час времени деть».
Ну, поплакал и перестал. Ему захотелось иметь настоящую семью: с милой женой и веселыми детками. Он, как тогда говорили, «сошелся» с очаровательной девушкой, Варварой Дмитриевной Бутягиной, – но жениться-то не мог «от живой жены». И принялся умолять Аполлинарию о разводе, да еще настаивал, чтобы она взяла на себя вину их разрыва.
Аполлинария только расхохоталась в ответ. Василий Васильевич был настолько разъярен, что завязал бурную переписку со вдовствующей Анной Григорьевной. В этих письмах Розанов крыл бывшую свою возлюбленную всякими нелестными эпитетами – определение «фуриозная» из них самое мягкое! – и очень старательно перемывал ей косточки. Анна Григорьевна охотно вторила.
Впрочем, негодование Василия Васильевича было понятно: ему до зарезу нужен был развод. Он тайно обвенчался со своей второй женой: ведь Варвара Дмитриевна была верующей. Если бы все открылось, Розанов понес бы кару как двоеженец не только по церковным, но и по гражданским узаконениям. Он был бы разлучен с женой, детьми, сослан…
Однако Аполлинарию это волновало очень мало: почти до конца ее жизни в 1916 году Розанов засылал к ней своих друзей, адвокатов, просителей с просьбами о разводе – но зря, попусту, напрасно…
Потом она вдруг смилостивилась (на восьмом десятке лет) и дала свободу бывшему мужу. А вскоре после этого умерла, словно не смогла себе простить того, что уподобилась обычной женщине, перестав быть самой собой – фуриозной эмансипанткой.
