Брачное объявление - Мими Мэтьюз
По крайней мере, так казалось.
Если поблизости и шныряли подозрительные личности, она их, конечно, не заметила. Вряд ли мистер Глайд стал бы прятаться за фонарным столбом при ярком свете дня.
— Ты действительно веришь, что такие чувства могут изменить человека? — внезапно спросил Джастин.
Хелена не торопилась отвечать. У нее возникло ощущение, что его вопрос больше связан с его собственными демонами, чем с ее.
— Да. Страх и гнев не должны быть руководящими принципами в жизни человека.
— А какова альтернатива? Простить и забыть?
— В идеале.
Его пристальный взгляд остановился на ее лице.
— Ты можешь простить своего дядю за то, что он с тобой сделал? Ты можешь простить мистера Глайда?
— Мистера Глайда? Определенно нет. Но мои отношения с дядей гораздо сложнее. Он не всегда был таким, какой он сегодня.
— Нет?
Голос Джастина звучал скептически.
— Да. Когда я была маленькой, я считала его веселым парнем. Когда он приходил в гости, он прятал угощения в карманах, чтобы я могла их найти. Он всегда приносил мне маленькие подарки. Бумажный веер или миниатюрную лошадку, вырезанную из черного дерева. Однажды, когда я была совсем маленькой, он даже принес мне щенка спаниеля.
Хелена слегка улыбнулась, вспомнив это.
— Мой отец, конечно, возражал. Он не хотел, чтобы кто-то баловал меня. Но дядя Эдвард настоял, чтобы мне разрешили оставить его у себя.
— У тебя остались приятные воспоминания об этом человеке.
— Несмотря на все, да.
— Но ты не можешь простить его.
— Нет, — ответила она. — Пока нет. Возможно, никогда. Но я должна найти способ преодолеть это и продолжать жить. Я не могу позволить боли, которую они причинили, затянуть меня в трясину.
— Этого не произойдет. Ты слишком сильна для этого.
— Я не сильная, Джастин. Я уже почти сдалась, когда встретила тебя. В ту ночь, когда разразилась буря, когда ты нашел меня на выступе скалы, я была готова умереть.
— Ты была в ужасе. И это вполне объяснимо.
— Да, — тихо признала она. — Но я не могу продолжать бояться. Даже если для этого есть причина. Я должна найти способ стать той, кем была до того, как начался этот кошмар. Если я этого не сделаю, мой дядя и мистер Глайд победят.
В тот вечер они посетили театр «Хеймаркет». Единственной постановкой, на которую мистер Финчли смог достать билеты за столь короткий срок, была новая пьеса под названием «Оплакиваемый друг2. Пьеса была заявлена как комедийная, но в ней было не так много сцен, которые вызывали бы смех. В сюжетной линии рассказывалось о несчастной вдове, которая, хотя и недавно вышла замуж за маркиза, только и делала, что оплакивала потерю своего дорогого покойного первого мужа. Зрители скорее выражали свое недовольство шипением, чем смехом или аплодисментами.
С помощью Дженни Хелена тщательно подобрала вечернее платье из голубого шелка цвета глазури с глубокими тройными воланами и короткими рукавами, отделанными кружевом. Вырез в форме сердца был по-модному глубоким, открывая больше, чем она когда-либо демонстрировала в присутствии Джастина — если не считать той ночи, когда он снял с нее мокрую одежду.
Оно было не более и не менее смелым, чем то, что она надевала во время предыдущих визитов в театр, но, тем не менее, вызывало у нее смутное чувство неловкости.
— Мне было бы удобнее в берте, — сказала она Дженни. Кружевной воротник «берта» был широким и круглым, застегивался у горла и закрывал шею и плечи. Многие дамы сочетали его со своими платьями.
— Почему? Твои синяки уже почти рассосались. Те, что нет, хорошо скрыты твоими перчатками и рукавами.
— Меня беспокоят не синяки. А моя скромность. Я бы предпочла прикрыться.
— И чтобы все это заметили?
Дженни покачала головой.
— Нет. Достаточно того, что у тебя нет украшений. Я не допущу, чтобы люди говорили, что ты стала немодной.
Сидя в частной ложе второго яруса, которую мистеру Финчли удалось раздобыть для них, Хелена не чувствовала себя такой уж немодной. Несмотря на это, она не сомневалась, что люди говорят о ней. В свете газовых фонарей и сверкающей подвесной люстры она увидела множество театральных биноклей, направленных на нее — и на Джастина тоже.
— Они заглянут в антракте, — сказала она. — Они захотят с тобой познакомиться.
Джастина, казалось, ничуть не смутила эта информация. В своем черном вечернем костюме и брюках, с кремовым шелковым шейным платком, завязанным узлом на шее, он чувствовал себя как дома среди толпы хорошо одетых джентльменов и модно одетых дам. Кроме того, он выглядел удивительно красивым.
— Это то, ради чего мы здесь.
Она посмотрела на него еще мгновение, и странное томление скрутило ее грудь. Когда он повернулся и поймал ее взгляд, она одарила его слабой печальной улыбкой.
— Ты хотел бы вернуться в Девон?
— В аббатство?
— У тебя там столько дел. Мистер Бутройд, должно быть, без тебя хлопочет.
— Он справится, — сказал Джастин. — Кроме того, где в Кингс-Эбботе мы могли бы провести такой вечер, как этот?
Хелена раскрыла изящный бумажный веер, который носила на шелковом шнурке на запястье. На его листьях была изображена тщательно проработанная сцена, изображающая величественный загородный дом на фоне живописного пейзажа. Джайлз купил это украшение для нее у знаменитого мастера по изготовлению вееров М. Дювеллеруа, когда они много лет назад посетили Хрустальный дворец.
— Пьеса ужасна, — сказала она.
— Я говорил о компании.
— О.
Хелена обмахнулась веером.
— Ты прекрасно выглядишь сегодня вечером. Я тебе это уже говорил?
Он не говорил. Когда она спускалась по лестнице на Хаф-Мун-стрит, одетая во все свое великолепие, он просто взглянул на нее. В его глазах мелькнул тревожный блеск. Свирепый и голодный. Скорее, как у хищного волка. Это вызвало у нее странное ощущение в животе.
— Впрочем, ты всегда так выглядишь, — задумчиво произнес он. — Я уже должен был бы привыкнуть к этому, но каждый раз, когда я тебя вижу, это поражает меня по-новому.
— Тебе не обязательно говорить мне красивые комплименты.
— Ах. Верно. Я совсем забыл. — Его губы изогнулись в сухой улыбке. — Ты бы предпочла, чтобы я воздержался от любых намеков на романтику.
— Я бы предпочла, чтобы ты не дразнил меня и не заставлял краснеть.
— Я не дразню, — сказал он. — Но в будущем я воздержусь от ухаживаний, если ты этого хочешь.
— Такова была договоренность, не так ли? Никакой романтики. Только дружба.
— И нечто большее, чем дружба, — напомнил он ей.
Хелена вглядывалась в его лицо, пытаясь
