Александр Корделл - Мечты прекрасных дам
– Скажите это клерку, а не мне.
Милли упала в кресло и закрыла глаза. Доктор тоже сел.
– Знаете, я все же не откажусь выпить. Поскольку разговор нам предстоит трудный.
Он налил джин в стакан и залпом его выпил.
– Милли, я пекусь о вашей же пользе. Некоторое время я считал, что вы можете контролировать свои поступки…
Скофилд замолчал.
– Ну, ну, выскажитесь на чистоту, – не сдавалась Милли.
– Затем я сюда и пришел. Начнем с того приема у губернатора. Ваша конфронтация сыграла дурную роль.
– Что еще за конфронтация?
– Ну, ваша настойчивость, там было много свидетелей. Вы учинили скандал в присутствии министра по делам колонии и уверяли, что в одном из сопровождающих его лиц узнали члена банды, державшей вас в качестве заложницы. После того случая я совсем не уверен, что ваше состояние изменилось к лучшему. Пожалуйста, сядьте, Милли, мне и так сложно…
Милли села, и доктор продолжал:
– Добились вы только одного: все оказались в неловком положении. В том числе и тот джентльмен, который на деле оказался Акилом Тамаринсом, послом Нидерландов в Пекине. Но вы и тогда не успокоились, заявили ему, что он лжец, хотя он уверял, что никогда вас прежде не видел.
– Это был Ганс Брунер, – сжав кулаки прошептала Милли. – Я не понимаю, что здесь происходит, но это был Ганс Брунер.
– Моя дорогая, это был не он. Вы только поставили себя в неудобное положение. И в этой истории с банком – тоже. Я уж не говорю о ваших странных заявлениях по поводу мертвецов с наручниками на острове Грин. Если бы я хорошо вас не знал, то решил бы, что вы специально говорите подобные вещи, чтобы произвести впечатление на репортеров. То-то радость для репортеров – позубоскалить над правительством. Но мы с вами знаем о вашем прошлом. Все эти поступки – всего лишь проявление вашего заболевания. У вас явное ухудшение.
– Чем больше вы будете пытаться объявить меня сумасшедшей, тем меньшего вы добьетесь, – спокойно заявила Милли.
– Типичные заявления сумасшедших, – отрезал Скофилд. Он и раньше не раз это повторял.
– Я здоровее вас, и вы это знаете.
– Кроме того, есть еще один момент, довольно деликатный.
– Так. Что еще?
– Очень деликатный момент, я имею в виду Джеймса.
– Ну кого же еще. Вы всегда па страже его интересов.
– Да, я говорю о личных отношениях между вами.
– Вы имеете в виду наши интимные отношения?
– Да.
Скофилд посмотрел на Анну, когда та внесла поднос с кофе.
Милли крепко сжала губы и ждала, когда она уйдет.
– Да, мы не раз обсуждали с ним этот вопрос, – сказала Милли. – Я только не пойму, при чем тут вы.
– Милли, Милли! Я не только ваш семейный врач, я еще и ваш друг. Джеймс решил посоветоваться со мной. Видимо, у вас возникли какие-то сложности в этом плане, и он не знает, как все исправить.
– Скажите ему, чтобы он меньше денег тратил на виски и больше времени проводил дома.
– Мне кажется, вы к нему очень несправедливы.
– Он слишком много пьет и поэтому в постели ни на что не способен, а пытается внушить себе, что виновата я.
Наступила тишина. Скофилд внимательно оглядел ее с головы до ног. «Гадкий утенок, прилетевший к ним прямо со школьной скамьи, превратился в лебедя», – подумал он. Не самого прекрасного лебедя – черты ее не были идеально правильными, но все равно она была весьма привлекательна. Молодость – великая вещь.
И та девушка, которая принесла кофе, тоже прелестна. Скофилд даже подумал, что Джеймсу очень непросто тут, при таких-то соблазнах. Он решил говорить напрямую, ведь Милли была теперь взрослой женщиной.
– У вас есть любовник?
– Это не ваше дело! – возмутилась Милли. «Этот проныра может запросто влезть в душу женщины», – подумала она. Ей было очень неуютно от двусмысленности положения. Она обвиняла Джеймса в неверности, а сама при любой возможности потихоньку встречалась с Эли.
Ей хотелось крикнуть ему в лицо, чтобы он не вмешивался в ее отношения с мужем. И объявить во всеуслышание, что тот человек, которого она любит, прибежит к ней, как только она его поманит пальчиком. Что ее хитростью вовлекли в этот так называемый брак, да не на ту напали. Но самое главное – оно так и крутилось у нее на языке – это то, что, как бы они ни бесились, в конечном счете наследство ее отца попадет к ней, как только она избавится от их гнета.
Этого Скофилд и боится и потому постоянно вмешивается в ее жизнь.
Но лучше ей пока помолчать. Если она не сдержится, это будет им только на руку. Ее любовь к Эли станет темой для сплетен. Само упоминание о нем обернется предательством.
– Никто не станет вас осуждать, – добавил Скофилд.
Милли на секунду отвлеклась.
– Простите?
– Я сказал, что жизнь у вас не сложилась. Милли встала.
– Я не желаю продолжать эту тему. Я не собираюсь никому исповедоваться, и меньше всего – вам.
– Я только позволил себе заметить, что вам не следует отказываться от личной жизни, – повторил Скофилд. – Вы – привлекательная женщина. Даже Мами старается обеспечить себе нормальную жизнь. Если верить слухам.
– Я ничего такого не слышала.
– Наконец-то она смогла забыть старого Растуса.
– Мами никогда не забудет Растуса!
– Даже в объятиях другого мужчины? Так я этому и поверил. Она и ее обожатель вместе приходили в церковь.
– Я рада за них.
Милли чувствовала, как он внимательно наблюдает за ней.
– А вы что же теряетесь? – спросил доктор. Милли встала, дав понять, что разговор окончен.
– Следите за мной, как ястреб за добычей, но я не такая дура, я не дам вам возможности устроить скандал! Если наш брак не удался, то исключительно по вине Джеймса, я тут ни при чем.
– Да будет вам. Я ведь добра вам желаю, – сказал Скофилд. Он явно был раздражен.
– У вас все? – спросила Милли.
– Вы мне не доверяете. Как жаль.
– А кто виноват в этом? Вы только и думаете о том, как бы упечь меня в сумасшедший дом?
Скофилд улыбнулся.
– Мы все стараемся создать себе в этом мире наш собственный ад. Разве я не прав? Если вы это поймете, тогда я ваш друг, если нет – тогда враг!
Милли промолчала.
– Можете меня не провожать, – сказал Скофилд.
* * *Мами вернулась с рынка, их посыльный тащил ее сумки.
– Я видела на пирсе старого Скофилда. Он выглядел таким злобным, будто кто-то здорово его разобидел.
– Дай мне только время.
– Он был здесь?! – Мами даже открыла рот.
– Да.
Мами начала обмахиваться. – Ну, доложу я вам, странные вещи творятся в нашем доме. Эта Фу Тан смотрит на меня с такой ненавистью. Ты знаешь, она ведь даже не разговаривает со мной. И еще этот молодой монашек, который к ней таскается. Меня от него трясет. Я принадлежу к англиканской церкви, и мне не нравятся монахи.
