Конни Брокуэй - Всю ночь напролет
Джеймисон вытер чистым носовым платком пыль с кончиков пальцев и улыбнулся. Уже за одно это он почти был готов оставить воровку в живых. Почти.
К несчастью для Энн, она оказалась единственной, кто знал в точности, что в момент гибели Атвуда письма при нем уже не было и что вопреки утверждениям Джеймисона оно не хранилось в его шкатулке с драгоценностями. Впрочем, он мог бы даже и тогда ее пощадить… если бы так некстати не вмешался Ноулз.
Джеймисон скомкал в кулаке носовой платок и сразу помрачнел. Хотя он ясно дал понять своему коллеге, что намерен сам заняться этим делом, Ноулз решил присвоить всю славу себе. Ноулз лично подбирал людей для задания, и он же отправил с поручением Сьюарда, зная, что тот является агентом Джеймисона. Действуя через голову последнего, он даже выхлопотал себе для этого необходимые полномочия…
Пальцы Джеймисона, стиснутые в кулак, задрожали. Впредь он не намерен сносить подобные обиды. Ноулз первым в этом убедится. Что же до Сьюарда, то очень скоро тому придется заплатить за предательство. И как только Джек посмел не подчиниться его приказу и принять сторону Ноулза?
Усилием воли Джеймисон заставил себя успокоиться, обратившись мыслями к более насущным делам. Когда ему стало известно о том, что Ноулз решил провести собственное расследование, судьба воровки была предрешена. Никто и никогда не должен догадаться о том, что письмо у него. Это обстоятельство должно храниться в строжайшей тайне — в особенности от Ноулза — до тех пор, пока он сам не пожелает пустить его в ход, чтобы усилить свое влияние. В нужное время и в нужных обстоятельствах обладание этим письмом могло поднять его до недосягаемых высот.
От него требовалось лишь одно — устроить так, чтобы эта женщина стала жертвой несчастного случая, прежде чем Джек или Ноулз успеют догадаться что к чему. Несчастный случай вроде того, который он в свое время устроил для Атвуда. Джеймисон улыбнулся. К нему снова вернулось прежнее хорошее расположение духа. Даже такое обстоятельство, как гибель Атвуда, он сумел обратить себе на пользу. Ноулз увидел в этом часть тайного заговора с целью перехватить злополучный документ…
Слабая улыбка на лице Джеймисона сменилась задумчивостью, едва он проковылял обратно к письменному столу. Его тревога понемногу рассеивалась.
Пусть Энн пытается завоевать доверие Сьюарда, убеждая его, будто в глаза не видела письма. В конце концов именно он, Джеймисон, вырастил и воспитал Сьюарда, создал по своему образу и подобию. А Джеймисон привык ни на кого не полагаться. Даже на самого себя.
Крохотная фигурка бегом устремилась навстречу Стрэнду по тропинке для верховой езды. Он наблюдал за приближением Софии со смешанными чувствами в душе. Она была до неприличия молода. Так молода, что даже его положение одного из самых завидных женихов в лондонском свете — положение, почти освященное, подумал он не без сарказма, — не производило на нее заметного впечатления. В сущности, единственным, что ее действительно впечатляло, были их свидания, но даже это казалось ему весьма спорным.
— Джайлс! — воскликнула София, обвив руками его шею.
Скорее по привычке, чем заботясь об их добром имени — он, во всяком случае, своего уже давно лишился, а она всячески стремилась ему в этом подражать, — Стрэнд мягко отстранил от себя девушку. София надула губки. Вид у нее при этом был самый обворожительный.
— Неужели я тебе больше не нравлюсь?
— Конечно, нравишься, моя кошечка, — ответил Джайлс весело. Подхватив Софию под руку, он повел ее по заброшенной тропинке, которую обнаружил, дай Бог памяти, чуть ли не в тот самый год, когда она появилась на свет. — Ну а теперь скажи, что у тебя стряслось?
Кончиком языка София облизнула верхнюю губку. Очень мило, а главное, действенно. На такое предложение он не мог ответить отказом.
— Я просто хотела тебя увидеть, — ответила она, потеревшись носом о его щеку.
— Ясно.
В действительности Стрэнд не поверил ни единому ее слову. Если бы Софию действительно одолевала любовная тоска, она явилась бы ночью к нему в дом, как это не раз случалась раньше. Или же отвела бы его в сторонку на приеме, пока гости кругом пьют и веселятся. Маркиз с трудом выдавил из себя улыбку. Такие короткие, начисто лишенные нежности встречи были не в его вкусе, однако его маленькая София чувствовала себя в такой обстановке как рыба в воде. А он, помимо всего прочего, истинный джентльмен.
София незаметно взглянула на него. Ему никогда не составляло труда ее раскусить.
— Я сегодня получила записку от Энн, — начала она.
Это сразу насторожило Стрэнда.
— Да?
— Они со Сьюардом поженились. Она сама мне об этом сообщила.
— Вот как? — Он старался казаться равнодушным. — И что еще содержится в этой записке?
«Счастлива ли она? Действительно ли она любит Сьюарда? Господи, если он посмеет причинить ей боль…»
— О, много разных глупостей — мол, с ее стороны этот шаг не так опрометчив, как может показаться, а если она решилась сбежать с ним тайком, то это только к лучшему, потому что ей не хочется обременять своих близких официальной церемонией. — София обиженно скривила губки. — Ничего себе — «обременять»! Я осталась без компаньонки, когда сезон едва начался!
— Бедная моя кошечка, — отозвался Стрэнд вяло. Итак, Энн вышла замуж за Сьюарда. Удачи им обоим.
София остановилась в тени огромного тиса. Его сухие от старости ветки словно поникли под тяжестью листвы. Быстро осмотревшись, она завела его за дерево. Стрэнд последовал за ней, но без особого воодушевления. Без сомнения, София задумала разыграть еще одну из тех обольстительных сцен, которым сознание близкой опасности только придает остроты.
Впрочем, для него это едва ли имело значение. Его тело, привыкшее к такого рода действиям, с готовностью откликнулось на ее призыв. Будь у Стрэнда время поразмыслить, его бы изрядно позабавило то обстоятельство, что он, который так часто использовал в своей жизни женщин, теперь позволяет себе идти на поводу у какой-то девчонки, едва покинувшей школьную скамью.
Словно в подтверждение его догадки, как только они обогнули дерево, София расстегнула его сюртук и просунула руку ему под рубашку.
— У меня замерзли руки, — пробормотала она. — А у тебя?
— И у меня тоже.
Она принялась медленно вынимать из шелковых петелек крючки, скреплявшие спереди ее длинную пелерину. Платье, которое она надела под плащ, больше подходило для борделя, чем для прогулки в холодное февральское утро. Тугой корсаж с низким вырезом заставлял ее маленькую грудь выдаваться вперед. Взяв Стрэнда за руку, она положила его затянутые в перчатку пальцы между теплыми мягкими холмиками.
