Хизер Гротхаус - Пробуждение любви
— Это вырвано из контекста! — Он оглянулся через плечо: — Ну что же… где вы подвергнете меня свирепому наказанию за те ужасные преступления, которые я, по вашему мнению, совершил против вас, мисс Форчун?
— Ваша комната здесь, рядом, не так ли?
Еще дюжина шагов, и Хью распахнул дверь по правую сторону коридора. Микаэла сообразила, что комната сэра Хью находится между комнатами Лео и Родерика, и это ее нисколько не удивило. Она вошла вслед за ним в его комнату.
Все помещения в Шербоне были архитектурно богато украшены и хорошо обставлены, но комната Хью была просто роскошной. Похоже, чтобы украсить свои личные покои, он собрал вещи со всего замка, и Микаэла подумала, что его обитель по убранству могла соперничать со многими комнатами в королевском дворце.
В ней стояли широкие скамьи и кресла, обитые бархатом, который поблескивал в слабом свете, на них лежали богатые покрывала. и подушки. Пол был устлан толстыми коврами разных цветов и оттенков, создавая в этом жилище уединенную, успокаивающую атмосферу, и Микаэла чувствовала себя так, словно шла по тугому матрасу. Кровать была задрапирована в яркий шелк, на ней разбросаны еще более сияющие подушки, и края покрывала свешивались с матраса. Великолепное отполированное оружие — некоторые предметы были совершенно незнакомы ей — украшало промежутки стен между прекрасно выполненными гобеленами, изображавшими сцены битвы, римских богов или в разной степени обнаженных людей. В высоких керамических вазах стояли гигантские перья и засушенные растения. В комнате ощущался запах ладана, и Микаэла должна была признать, что испытала зависть к убежищу сэра Хью Гилберта в Шербоне.
— Меня весьма удивило, что вы взяли на себя труд помочь Рику сесть на лошадь. Глядя на вас, никто бы не подумал, что у вас хватит на это сил. — Хью плюхнулся в одно из кресел, забросив одну ногу поверх подлокотника. Он сложил переплетенные пальцы на груди и с любопытством разглядывал гостью. На Шербон с ревом обрушился ливень.
— Я не делала ничего подобного, — ответила Микаэла. — Родерик сел на коня сам.
Брови Хью взметнулись вверх.
— А, значит, ему помог кто-то из работавших на конюшне, прежде чем подошли вы.
— Вовсе нет, мы все — он, я и Лео — прибыли в конюшню одновременно. Я видела, как он садился верхом.
Он прекрасно справился с этим — почему вы настаиваете на том, что ему необходима помощь?
— Не знаю, почему вы мне лжете, но…
— Я вовсе не лгу! Спросите его сами!
— Отлично! Так я и сделаю! Теперь поскорее говорите, с чем пришли, прежде чем я выставлю вас из моей комнаты. Вы ужасно надоедливы, мисс Форчун, а я уже сыт по горло раздражающими женщинами. — Он вздохнул и откинулся в кресле, прикрыв глаза.
Микаэла понимала, что нечего ходить вокруг да около.
— Почему вы ненавидите меня? Чем я оскорбила вас, сэр Хью, что вы решили препятствовать моим усилиям по усовершенствованию Шербона?
— О, пощадите меня, — пробормотал Хью.
— Ни за что, — заявила Микаэла. Ему не удастся отделаться язвительными замечаниями. — Вы заманили сюда Элизабет Торнфилд в надежде, что ей удастся уговорить меня покинуть Шербон, не так ли?
— Вы параноик, мисс Форчун, — рассмеялся Хью.
— Ничего подобного! Вы давали мне советы под предлогом, что помогаете мне, и каждый раз, как я следовала им, Родерик все больше отдалялся от меня!
Хью развел руками и поднял брови.
— Тогда вы, очевидно, неправильно воспользовались моими советами. Это еще одно доказательство, что вы не та женщина, которая нужна Родерику Шербону, — объяснил он.
— Я единственная женщина, которая ему нужна, — настаивала Микаэла. — Как вы смеете портить ему жизнь! Ведь вы считаете его своим ближайшим другом!
— Я действительно его ближайший друг.
— Нет! — Микаэла сделал шаг к нему, прижав кулаки к телу, чтобы не наброситься на него. — Настоящий друг стремился бы помочь Родерику удовлетворить все его желания, чтобы он мог добиться всего, что ему нужно, а не плести против него интриги, чтобы он продолжал чувствовать себя слабым и несчастным. Хью засмеялся:
— Вы пытаетесь проникнуть в среду, где не имеете права находиться, мисс Форчун. Я знаю Родерика более трех лет. Я воевал вместе с ним, видел все его раны, присутствовал при том, когда он находился на пороге смерти и все же сумел выкарабкаться. Если в комнате находится кто-то, кто знает, что нужно Рику, то, — он оглядел ее с ног до головы, — это определенно не вы. Я знаю, вы втемяшили себе в голову, что однажды сможете полюбить его, но в действительности все, на что вы годитесь, — это сделать его несчастным.
— Я уже полюбила его, — горячо заявила Микаэла.
Хью, казалось, был удивлен услышанным, но быстро оправился, и на его лице снова появилось самодовольное выражение.
— Вы можете думать что хотите, но вы не знаете его. Он — богатая новинка для вас, ну, и с вашей стороны, возможно, присутствует некоторая доля сострадания. Но что касается его, меня и Лео — у нас троих общая история. Вы никогда не сможете преодолеть это. Вы посторонняя.
— Возможно, так и было, до того как вы уехали в Торнфилд-Мэнор, но теперь все по-другому, — с вызовом сказала Микаэла. — Он разыскал меня, пока вас не было, открыл мне душу.
Хью усмехнулся:
— Неужели? И какие же такие секреты он открыл вам, а?
— Он рассказал мне об Аурелии. И что Лео не его родной сын.
— Ну что ж, должен признаться, это впечатляет. Но это то, что вы неизбежно узнали бы рано или поздно. — Хью пожал плечами. Потом он прищурил глаза, и в них промелькнул злой огонек. — Он сказал вам, что никогда не сможет заниматься с вами любовью? Лицо Микаэлы запылало.
— Да. Но верю, что смогу изменить это. Это всего лишь… всего лишь нежелание, вызванное…
Хью расхохотался:
— Вы не можете изменить это, голубушка! Поверьте мне. Вы думаете, что заполучили его, не так ли? Что вы, он и Лео составите счастливую семью и мисс Форчун решит любую проблему лорда Шербона. Но вот что я скажу вам, Микаэла. — Хью подошел к ней. — Вы никогда не узнаете, каким Родерик был до Гераклеи, как не похож был на своего отца, когда вступил в битву. Он рассказал вам, что перед тем, как мы вступили в бой, все мы почти голодали, дороги, по которым доставляли провиант, были отрезаны в течение нескольких недель? Чтобы сражаться, осталось только несколько лошадей, потому что остальных мы съели, мисс Форчун. Наш лагерь был осажден ночью. Многие погибли, а те, кому удалось спастись, смогли это сделать лишь потому, что Родерик вскочил на коня и один бросился на атакующих. Конные сарацины, вооруженные мечами и пиками, роились вокруг него как пчелы. — Он зловеще растянул последнее слово. — Я наблюдал за этим — безоружный, беспомощный! Они стащили его с лошади и оставили только потому, что решили, что он мертв. Последний акт самоотверженности Родерика Шербона спас мне жизнь.
