Александра Хоукинз - В объятиях порочного герцога
— Верити, наверное, ты слишком молода, чтобы это понять, но мне не нужны стихи и долгие признания, дабы оценить глубину испытываемых Блекберном чувств. С некоторых пор я знала о его намерениях. Это у меня были сомнения, а не у него.
— И поэтому вы поссорились?
— Отчасти поэтому. — Имоджен заморгала, прогоняя непрошенные слезы. — Боюсь, я не достойна быть его герцогиней.
Она охнула от неожиданности, когда Верити стиснула ее в объятиях.
— Глупая ты гусыня! — пожурила ее сестра. — Блекберн с тобой не согласится! Вы с ним — прекрасная пара! Ты зря волнуешься. Тебе на роду написано стать его герцогиней!
Неприятная мысль пришла ей в голову, и Верити разжала руки.
— Разве что… Может, ты его не любишь?
— Так сильно люблю, что сердце готово разорваться.
— Тогда все будет хорошо, сестренка!
Имоджен кивнула. Она и сама готова была в это поверить, пока Верити находилась рядом.
Глава 20
Норгрейв никогда не был трусом, также он не привык отступать перед трудностями.
Свое временное уединение маркиз рассматривал как необходимый тактический маневр. На лице и теле еще не зажили полученные от Блекберна раны, и временами они причиняли ему боль. И он был еще не готов объяснять любопытным, почему лучший друг ни с того ни с сего решил забить его до смерти. Дрались они при свидетелях, поэтому вскоре участливые приятели постучали в его дверь с тем, чтобы выведать подробности. Однако он никого не пожелал принять. «Чем более дикими будут догадки, тем лучше!» — думал он. Пока не станет известна горькая правда, злодеем будут считать Блекберна.
Что ж, это определение очень к лицу его другу-предателю!
Они были близки, как братья, пока между ними не встала женщина. И тогда случилось худшее: этот двуличный мерзавец предпочел Имоджен ему, своему другу, наплевав на дружбу длиною в жизнь и братскую любовь.
Любовь…
Повторив про себя это слово, Норгрейв презрительно фыркнул. Блекберн влюбился в нее. Ему было бы смешно даже подумать об этом, если бы и сам он постепенно не попал под чары леди Имоджен. Или, что вернее, не решил соблазнить ее и оставить себе по вполне ясной причине, которая была особенно актуальной теперь, когда Блекберн вознамерился разорить его. Мерзавец не получил сатисфакции, наставив ему синяков. Он решил пустить его по миру.
— И ради чего, я спрашиваю? — Норгрейв вскочил на ноги, подошел к столу и взял графин с бренди. — Удовольствие, которое я нашел у нее между ног, не стоило нашей дружбы! — Он плеснул бренди в стакан. — И моего состояния, будь оно неладно!
Гнев вскипал в нем и требовал выхода. Норгрейв схватил хрустальный графин и запустил им в ближайшую стену. Осколки брызнули во все стороны.
— Милорд?
Покачиваясь на подгибающихся ногах, Норгрейв обернулся на голос дворецкого.
— Что скажешь, Старлинг? — спросил он, указывая на мокрое пятно на обоях. — От этой новой детали интерьер только выигрывает, не так ли? Раз уж ты тут, принеси еще бренди!
— Слушаюсь, милорд! — Слуга отвесил уважительный поклон.
Видя, что он не спешит исполнять приказ, маркиз сухо поинтересовался:
— У тебя ко мне еще какое-то дело?
— Прошу простить за беспокойство, милорд, но у вас посетитель.
Скорее всего, снова явился этот чертов солиситор![17] В последнее время он приносил только жалобы и неприятные новости.
— Отправь его восвояси! — распорядился маркиз, отпивая глоток из стакана.
— Милорд, это леди!
На лице господина появилось выражение столь сатанинского удовольствия, что дворецкий невольно сделал шаг назад.
— Милорд, вам нездоровится. Я скажу, что сегодня вы не принимаете.
Что ж, признаться, этого он не ожидал. Неужели у Имоджен хватило духу явиться сюда без своего защитника? Или за эти несколько недель она поняла наконец, что ошиблась в выборе?
— Кто эта дама, Старлинг? Ну же, назови мне ее имя!
— Это леди Шарлотта Винтер, милорд, — доложил дворецкий звенящим от волнения голосом. Обычное хладнокровие изменило ему, когда он представил, какой прием может ожидать эту даму. — Сказать, что вы не принимаете?
Разочарование обожгло нутро Норгрейва, разбередило затаившуюся было ярость. Надо же, девчонка продолжает преследовать его, несмотря на то, что он вежливо выразил свое полнейшее равнодушие к ней! Леди Шарлотта недурна собой, и ее нельзя назвать глупой. Но в сравнении с Имоджен она казалась лишь бледной копией последней. Нет, он привык получать все самое лучшее!
Еще мгновение, и Норгрейв приказал бы слуге выставить леди Шарлотту за дверь. Вмешалась его природная расчетливость. Как-никак, эта девушка — любимая дочь графа, к мнению которой прислушивается сам король… Размолвка с Блекберном ощутимо ослабила позиции маркиза в обществе. Он нуждался в деньгах и союзниках.
— Проводи ее наверх!
Если Старлинг и отнесся к решению своего господина неодобрительно, он сумел это скрыть.
— Очень хорошо, милорд. — Дворецкий закрыл за собой дверь.
Норгрейв поставил стакан с бренди на стол, потер подбородок и только тогда понял, что небрит. И, вдобавок ко всему, порядочно пьян. Это не представляло проблемы, поскольку сомнительно, что он был более трезв во время предыдущих встреч с леди Шарлоттой. Он окинул библиотеку взглядом в поисках своего баньяна. Если встретить леди в неформальном облачении, это может быть неправильно истолковано.
Дверь отворилась, и Старлинг объявил о прибытии леди Шарлотты. Девушка вошла в комнату, ее взгляд не сразу нашел стоящего возле письменного стола маркиза. В своем шелковом платье цвета бронзы она была похожа на птичку-малиновку с блестящим оперением. Удовольствие померкло в ее орехово-карих глазах, равно как пропала и радость, когда она увидела, что на нем надето и в каком состоянии его лицо.
Норгрейв прошел через комнату, чтобы поприветствовать ее.
— Леди Шарлотта, какая приятная неожиданность!
Маркиз поклонился, леди ответила неглубоким книксеном.
— Прошу простить за беспокойство, лорд Норгрейв, но ваш дворецкий сказал, что вы принимаете посетителей, — неуверенным голоском промолвила она.
Домашняя одежда и неопрятный вид джентльмена обескуражили бедную девушку.
— По правде говоря, я уже несколько недель не принимаю, но, когда Старлинг сообщил о вашем приходе, я решил сделать исключение.
— Как это любезно с вашей стороны, милорд! — Она так и застыла у двери, прижимая к себе ридикюль. — Вы попали в неприятности?
Мужчина провел рукой по шраму от раны, нанесенной Имоджен. Заживающая плоть отозвалась на прикосновение болью, но он лишь улыбнулся. Леди оставила ему сувенир на всю жизнь… Шрам связал их надежнее, чем это могут сделать обручальные кольца и клятвы.
