Коллин Хичкок - Трепетное сердце
– Мисс Николетта, вам нужно поесть. Не думаю, чтобы вы ели с тех пор, как оказались здесь.
Он протянул мне чашку свежей воды. Я не пила воду, опасаясь холеры. Однако он приблизился ко мне с таким сочувствием, какого не проявил во время первого посещения. В конце концов, умереть от холеры, наверное, лучше, чем на гильотине.
Он протягивал мне чашку, предлагая выпить.
– Кто вы?
– Альфред, мэм.
– Спасибо, Альфред.
Я взглянула на него так, будто он самый красивый мужчина на свете. В это мгновение он казался мне прекрасным. Он весь был в грязи, видимо, от работы, но от него исходил запах весеннего луга.
– Мисс Николетта?
– Да?
– Я никогда не видел такой красавицы, как вы.
– Спасибо, Альфред.
– А еще со мной никогда не говорила красавица. Понимаете, они попадают сюда нечасто.
– Я польщена, Альфред.
– Вы словно красивая птичка, попавшая в клетку, – шепнул он.
Было видно, как сильно он хотел, чтобы я обрела свободу.
– Я могу для вас что-нибудь сделать, мисс Николетта?
– Да.
Альфред принес мне перо и бумагу, я спрятала их под камнем, вынимавшимся из стены, и написала Блейку. Альфред обещал попытаться доставить письмо.
«Мой милый Блейк!
Спасибо за старания в суде. Добиться оправдательного приговора было невозможно. Я знала это еще до суда, поэтому не мучь себя чувством вины.
Никто не мог бы защитить меня более искренне и убежденно. Я благодарна тебе за все, что ты сделал.
Милый, я молюсь о нашей встрече в более счастливые времена. Молюсь, о том, что желание наше будет неизменно, и что желать мы будем лишь друг друга.
Рядом окно, горожане все время насмехаются надо мной. Я не сплю. Считаю часы, отпущенные мне. Если бы можно было выбрать смерть, я пожелала бы упокоиться в твоих объятиях.
Я желаю тебе величия, и если можно было бы взглянуть на тебя и сказать, что рай существует, я так и сделала бы.
Целую тебя, обнимая крыльями, перед полетом.
Блейк, я люблю тебя.
Люблю всем сердцем,
твоя Николетта».
Я сложила письмо и отдала Альфреду, когда тот принес мне водянистое сало. Взглянув на Альфреда, я увидела за его плечом какие-то очертания. Я прищурилась. Это был Оливер, тело его было синевато-серым и прозрачным. На нем была одежда, в которой он пригласил меня на прогулку.
– Оливер.
– Я Альфред, мэм.
– Оливер, я так сожалею. Я не хотела сделать ничего плохого.
Я потянулась к призраку. Оливер стоял и смотрел мертвым взглядом как раз за плечом Альфреда. Дентон смутился от того, что стоял с другой стороны и смотрел на меня сквозь пелену, но Оливер стоял, словно молчаливый упрек, и лишь насмехался надо мной.
– Меня зовут Альфред, мэм. Вы не сделали мне ничего плохого.
Оливер зол на меня? Расстроен тем, что я ускорила его уход из прекрасной жизни? Он растерян? Или я? Состоит ли моя участь в том, чтобы быть заключенной в темноте с призраками, которые когда-то любили меня, а теперь преследуют?
Вдруг привидение Оливера сделало ко мне несколько шагов.
– Оливер, прости меня.
Он подходил ближе. Вдруг в камере появился Коллин с цветами, которые дарил мне на холме, Робер помахивал длинной ивовой тростью, у Фредерика был виноград, а Дентон притронулся к цилиндру, красивый, как на королевском балу.
– Не могу сказать, боялась ли я опасности, исходившей от них, или их злобы, но видеть их в таком состоянии было просто ужасно. Я хотела, чтобы они были живы, чтобы все они жили, дышали, очаровывали, как когда-то. Мне не хотелось умирать из-за их смерти, потому что я всего лишь любила их и делала счастливыми.
Оливер приблизился. Он протянул ко мне руки, я задрожала.
– Прости меня! – заплакала я.
Он подошел ближе.
– Пожалуйста, прости меня.
Я опустилась на колени, а Оливер прошел сквозь меня.
Ощутив холод и ледяной воздух, окружавший его, я вздрогнула. Призраки потянулись ко мне, чтобы увести в свой призрачный мир. Несмотря на озноб, меня прошиб пот, и мне стало еще холоднее.
– Пожалуйста. Я никому из вас не желала зла. Пожалуйста. Вы должны меня понять.
Я тряслась и плакала.
– Оставьте меня, оставьте, я не хочу, чтобы вы тут были.
– Хорошо, мисс Николетта, – проговорил Альфред.
Я впала в забытье. Это их мир? Они хотят показать мне ад перед смертью? Темные пещеры превратились в темный туннель. Я попыталась нащупать стены, но они двигались под руками. По ним извивалось нечто живое. Иногда это был длинный крысиный хвост. Иногда – лицо, мех или острые зубы животного. Я слышала шипение змей и запах плесени. Я закрыла глаза, не желая видеть место, по которому передвигалась.
О Господи, это точно ад для женщин! Здесь – бесконечные туннели, выхода из которых не видно. На пути меня окружали лишь твари и ужас. Господи, вспомни ту Николетту, что играла с куклами, которая любила скатываться на обруче по Песчаной дороге и искала кроликов на лугу, чтобы подсмотреть их нежность. Вспомни ту Николетту. Господи, пожалуйста, спаси меня. Пожалуйста, Господи…
Я открыла глаза. Призраки исчезли. Лишь Альфред стоял на коленях рядом со мной. Он гладил меня по голове и прижимал к моим губам чашку с водой.
– Я редко покидаю тюрьму и окрестности, но ради вас попытаюсь найти лорда Бастона.
– Спасибо, Альфред.
– Надеюсь, подобного с вами больше не случится. Он бросил на меня взгляд и закрыл дверь. Я увидела призрак Дентона. Он прошел через Альберта и приближался ко мне.
– Дентон, ты должен уйти. Уходи, Дентон. Нет, уходи! Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть призрака.
– Господи, помоги мне. Сделай так, чтобы он ушел.
Я произнесла все известные мне молитвы в надежде, что когда открою глаза, Дентон исчезнет, а я смогу прилечь и забыться сном, но крики у моего окна усилились.
– Умри, пособница дьявола!
– Смерть проститутке!
Я окончила молитвы, самое сокровенное общение с Богом, и с трудом подняла голову. Дентон не исчез, теперь к нему присоединились Оливер и Фредерик.
Призраки тянули ко мне свои руки, пытались коснуться меня, будто собирались заняться со мной любовью.
Я пыталась увернуться от их прикосновений. Одни призраки прикасались к моим лодыжкам.
Другие – трогали за грудь, а Фредерик нагнулся, чтобы поцеловать меня.
– Если я всего лишь поцелую тебя, возможно, это удовлетворит меня, – сказал он.
Я вскрикнула, когда надо мной нависло его ужасное мертвое лицо, отбивалась от ледяных рук, но тщетно.
Шли дни, я, то впадала в безумие, то возвращалась к реальности.
По вечерам я слышала пронзительные крики, доносившиеся из других камер, и меня охватывал ужас.
