Патриция Кэбот - Эти синие глаза
Она не смогла сдержать крика, и он тотчас же остановился, потому что не желал причинять ей боль, но от этого стало только хуже, глаза ее наполнились слезами, и она выругала его и попыталась оттолкнуть, но он поймал обе ее руки, прижав их к матрасу, и снова задвигался внутри нее, и на этот раз она почувствовала, что он весь был в ней, и ощутила несказанную горечь от того, что ей так не повезло родиться женщиной…
На это ушла всего лишь секунда, потому что уже в следующую она не почувствовала боли, а скорее испытала приятное ощущение.
— Теперь ты в порядке?
Медленно она осознавала, что Рейли неподвижно, будто окаменев, лежит на ней, едва позволяя себе дышать, настолько он был испуган тем, что, возможно, причинил ей боль. Лоб его покрылся испариной, хотя в комнате вовсе не было жарко, а его руки так крепко сжимали ее запястья, что ладони ее затекли.
Она слегка задвигала бедрами, чтобы проверить, испытает ли она боль снова.
Но боль не повторилась. Напротив, некое восхитительное чувство охватило все ее тело.
Должно быть, он был способен разделить с ней это ощущение, потому что с трудом выдохнул воздух, и жилка на его лбу сильно забилась.
— С тобой все в порядке, Бренна? — снова спросил одна этот раз сквозь стиснутые зубы.
Она ответила:
— Я искренне верю в это.
Внезапно ее тело свело будто судорогой. Оно изогнулось дугой, продолжая прижиматься к нему, ее руки еще крепче обхватили его шею, а голова ее упала на подушки в блаженном бессилии…
Он выпустил ее запястья и, обхватив ее лицо обеими ладонями, осыпал ее лицо и рот градом поцелуев и снова задвигался в ней, все больше убеждая ее в том, что это ощущение было самым восхитительным на свете, пока ее бедра не распахнулись ему навстречу и она не подумала: «Нет, нет, это еще лучше…»
И тогда его движения стали решительнее и сильнее, так что кровать, приставленная к стене, стала издавать глухой гул, но Бренне было все равно. Она была рада каждому его новому толчку, и каждый раз он едва слышно выдыхал ее имя охрипшим голосом, и она слышала бешеное биение его сердца напротив своего, будто оба их сердца ударялись о грудную клетку, стремясь соединиться…
И это продолжалось до тех пор, пока вдруг все мускулы в ее теле не напряглись, как струны или рыболовная леска, когда на удочку попадается огромная добыча, монстр рыбьего царства, и теперь этот монстр был привязан, прикован к ее телу где-то глубоко под поверхностью.
Но только на этот раз монстр был не семидесятифутовой змеей, а колоссальной волной неистового наслаждения, раздавившего ее, обрушившегося на нее, заглушившего все остальные чувства и окатившего ее потоком плотского восторга. Это потрясло ее от подошв ее обнаженных ног до кончиков волос, и даже кончики пальцев ее рук, казалось, пылали от этого эротического наслаждения… До самого последнего мгновения, пока рябь этого прилива все еще не успокоилась и не оставила ее лежать на берегу влажной, полностью удовлетворенной и едва-едва смутно сознающей, что поверх нее лежит другая жертва этой восхитительной болезни, она полностью не понимала, что произошло.
К тому времени, когда Рейли поднял голову, свеча на ее туалетном столе оплыла, но не совсем догорела. И потому Бренна была в состоянии разглядеть выражение его лица: это было беспокойство, смешанное с блаженством.
— Ты не будешь испытывать угрызений совести из-за того, что произошло? Не станешь винить меня? — поинтересовался он.
— Из-за того, что произошло?
Она смотрела на него, сонно моргая. Должно быть, было не позднее половины седьмого, но она ужасно хотела спать.
— Да, конечно, потому что, если у тебя есть угрызения… — ответил Рейли, приподнимая ее локон и тщательно разглядывая его в свете свечи. — Я думаю, тебе следует знать, что я имею твердое намерение жениться на тебе, что я хотел на тебе жениться, думаю, с той самой минуты, когда ты вернула к жизни старого Стабена. Думаю, ты согласишься со мной, как только придешь в чувство, что это единственное разумное действие, которое нам следует предпринять. Я имею в виду брак.
И вдруг она вся сжалась, будто окаменела. Она не может с этим справиться. Это было свыше ее сил. Он это почувствовал и заговорил снова, до того как она успела произнести хоть одно слово:
— О, ради всего святого, Бренна! Не пытайся делать вид, что не любишь меня. Я знаю, что ты не допустила бы того, что случилось, того, что только что случилось, если бы не любила.
Конечно, он был прав. Она любила его. Она занималась с ним любовью. Она занималась любовью с Рейли Стэнтоном. Она, Бренна Доннегал, потеряла невинность, подарила ее мужчине, которого еще месяц назад всей душой ненавидела. Разве это было не так? Что подумали бы об этом ее родители? А что сказал бы об этом лорд Гленденинг? Боже милостивый!
Решалась судьба Рейли, а он не мог говорить ни о чем ином, кроме брака. Они не смогли бы оставаться на острове Скай, если бы стали мужем и женой. Лорд Гленденинг ни за что не потерпел бы этого… Но ведь она должна остаться на острове Скай. Все зависит от того, удастся ли ей остаться здесь. Все.
О, ей трудно было сейчас ясно мыслить. Нет, она не могла думать, когда он находился так близко от нее… Господи, да уж ближе некуда! Он все еще находился в ней! Что она наделала? Что она натворила?
Рейли внимательно вглядывался в ее лицо, которое исказилось легкой гримасой. И он приготовился к бою. Прежде ему никогда не приходилось лишать девицу невинности, и он еще не привык к этому состоянию, но Шелли, имевший склонность к модисткам и продавщицам, давал полезные советы и Пирсону и Рейли.
Девственница, поучал их Шелли, как правило, не получает удовольствия, утрачивая невинность. Но если бы даже она и получила от этого удовольствие, можно было рассчитывать, что потом она будет испытывать чувство вины и лить слезы. Даже, добавлял Шелли, станет, возможно, молиться, главным образом мадонне, если упомянутая девственница окажется католичкой. Шелли рекомендовал потенциальному совратителю всегда иметь при себе большой чистый носовой платок и какую-нибудь побрякушку с бриллиантом, чтобы иметь возможность вручить и то и другое совращенной девице, как только она упомянет Пресвятую Деву или начнет взывать к ней.
Носовой платок у Рейли имелся, хотя он полагал, что этот носовой платок должен быть мокрым, но безделушки с алмазом при нем не было.
Но стоило ли пытаться умилостивить недавнюю девственницу, если он собирался на ней жениться? Шелли никогда не имел намерения жениться ни на одной из обесчещенных им девственниц и потому никогда не упоминал, как следует вести себя в случае, подобном ситуации Рейли.
Как бы то ни было, но Рейли не думал, что услышит причитания или молитвы от Бренны Доннегал. Если она верила в божественного творца, то эту веру никогда не афишировала. Кроме того, она не принадлежала к тому типу женщин, которых можно улестить бриллиантовой побрякушкой.
