Диана Фарр - Охотник за приданым
— И что в этом страшного? Я не шучу. Посмотрите на все с точки зрения разума. В том, как вы все это представили, есть логическое противоречие. Каждый день какая-нибудь женщина выходит замуж. По какой причине?
— Большинство женщин нуждаются в финансовой поддержке. Я — нет.
— Отлично. Но вы не единственная в Англии богатая женщина. А богатые женщины тоже выходят замуж. Почему?
Она задумалась.
— Возможно, они действуют, не подумав. Нам постоянно твердят, что наша судьба — это брак. Многие женщины слепо верят в это.
— Не все богатые женщины дуры.
— Я этого не сказала!
— Значит, вы признаете, что некоторые богатые женщины умны. И все-таки они выходят замуж?
Она нахмурилась:
— Чтобы порадовать свою семью. Или делают то, чего ожидает от них свет.
—Что?! Выйти замуж, чтобы доставить удовольствие другим? Эти женщины, видимо, беззаветно преданы своей семье, раз жертвуют собой. Но зачем любящей семье отдавать вою дочь в рабство, как вы это себе представляете?
Она вздернула подбородок:
— Вы прекрасно знаете зачем. Чтобы появились наследники.
Он пристально посмотрел на нее. Под воинственным видом она скрывала ранимость. Он явно задел ее за живое. Оливия посвятила свою жизнь сиротам. Этим все и объяснялось.
— Неужели дети приносят радость только бабушкам и дедушкам? — мягко спросил он.
В ее глазах отразилась боль.
— Нет, — глухо произнесла она. — Иногда женщины выходят замуж, чтобы иметь детей.
— Тогда в браке есть свои плюсы. Даже для богатых, умных женщин. — Он привлек ее к себе. — Дорогая моя девочка, наконец-то искушение оказалось достаточно сильным.
Она обвила его шею руками, с ее губ сорвался не то стон, не то смех.
— Думаю, вы правы. Но это несправедливо. Жаль, что одинокая женщина не может родить ребенка, не разрушив при этом свою жизнь.
Он улыбнулся:
— В этом вы вся. Вас не волнует перспектива одинокой старости. Мои поцелуи не могут свести вас с ума. Вам не нужны мои советы, моя помощь, моя защита, мое общество, но стоит упомянуть о детях — и вы преображаетесь.
Она всхлипнула и выпрямилась, вытирая глаза тыльной стороной руки:
— Но у меня есть дети. Много. Несколько дюжин.
— Они не ваши, — тихо произнес он. — Они не наши. Наши. Только сейчас он подумал, что, если женится на ней, она будет рожать ему детей.
Джордж двенадцать лет прятался от своих грез и воспоминаний и научился с ними справляться. В его гедонистическом существовании не было места ни прошлому, ни будущему. А теперь, совершенно неожиданно, прошлое и будущее встретились в настоящем.
Обнимая Оливию, он представил себе Рай-Вейл, где бурно росла трава и дул морской бриз. Дом. Рядом с Джорджем именно эта женщина. Темноволосые ребятишки бегают по траве, которую слегка колышет ветерок. Дом.
Оливия сделает эту картину возможной. Оливия и ее деньги, посланные небом. В благодарность он будет любить ее всю свою жизнь. Он сделает все, чтобы она была счастлива.
Он сжимал ее в объятиях, целовал ее волосы:
— Оливия. Выходи за меня замуж. Ради Бога!
Она всхлипнула. Он знает, что она откажет, и страстно поцеловал ее, молясь, чтобы она не сказала «нет». По крайней мере в этот момент. Чтобы не разрушила его мечты.
Ее лицо было мокро от слез. Черт подери, теперь она плачет. Он перестал ее целовать и попросил прощения.
Она покачала головой и уткнулась лицом ему в шею. Каким-то образом она вновь оказалась у него на коленях, он держал ее в объятиях, прижимая к груди. Она что-то прошептала ему.
— Я не слышу, любовь моя. Она подняла голову.
— Не называйте меня «любовь моя»! — негодующе произнесла она. — Я теряю голову.
— Хорошо, — прошептал он, взяв на заметку, что при каждом удобном случае нужно говорить ей «любовь моя». — Но я хочу, чтобы вы теряли голову. Именно такой вы мне и нужны. — Галстук мешал ему. Он сорвал его и бросил на диван. — Повторите, что вы сказали минуту назад.
Но Оливия словно лишилась дара речи. Широко открыв глаза, она уставилась на его обнаженную шею. Он едва сдержал смех. Выражение ее лица польстило бы любому мужчине.
— Что случилось? — спросил он. — Вы никогда не видели мужской шеи?
Она подняла на него полные восхищения глаза. Его сердце радостно подпрыгнуло.
— Смотрите, сколько душе угодно, — хрипло произнес он.
Ее изумление было и трогательным, и возбуждающим.
— Хотите еще что-нибудь посмотреть? Я с радостью окажу вам эту любезность. — Он расстегнул сюртук и стал ждать. — Ваш ход, Айви.
Оливия медленно запустила руки под сюртук, распахнув его и восхищенно касаясь его груди, напрочь забыв о правилах приличий. Он старался не шевелиться. Словно застыл.
— Потрясающе, — прошептала она. Джордж рассмеялся:
— Пощадите мою скромность, любовь моя. Думаю, вам нужно больше света. — Он сбросил сюртук, подошел к камину и подбросил в гаснущий огонь еще одно полено. Если его потенциальной невесте доставляет удовольствие смотреть на него, он не возражает. Возможно, ему тоже выпадет шанс посмотреть на нее, так что свет нужен не ей одной.
Джордж повернулся и выпрямился. До чего он хорош! Она прерывисто вздохнула.
— Я могу снять все, если хотите, — предложил он.
— Ох! Прощу прощения, — сказала она, густо покраснев. — Не знаю, что на меня нашло. Я не должна была на вас смотреть.
— Почему? Я не возражаю. — Он облокотился на каминную полку, чтобы пламя освещало его мускулы. — Но было бы справедливо, если бы вы последовали моему примеру.
— О Боже! Нет. Пожалуйста. Я терпеть не могу, когда на меня смотрят.
Он подошел к дивану и остановил на ней взгляд.
— Вам понравится, — пообещал он. — Когда смотрят так, как вы смотрите на меня, всегда приятно. А я буду смотреть именно так.
Несколько долгих секунд он не сводил с нее глаз. Она была необыкновенно красива. Платье из темно-синего шелка оттеняло ее белоснежную кожу. Блеск ожерелья и сережек придавал особую прелесть серебристым глазам.
— Предлагаю начать с украшений, — сказал Джордж.
Глава 21
Он не говорил о любви. А если бы и говорил, она все равно не поверила бы ему. Но его молчание больно ранило ее.
Зато он говорил ей такие слова, от которых она пламенела, касался ее и поддразнивал до тех пор, пока с ее губ не стали срываться слова, полные страсти.
Теперь он не сводил с нее глаз, и она не возражала. Ее скромность уступила место радости. Он хотел ее, и она не сомневалась в том, что о деньгах он и не помышлял. Завернись она в десятифунтовые банкноты, он без сожаления рвал бы их и отшвыривал в сторону.
Она не решалась доверить ему свое сердце, но, если он попросит, отказать не сможет.
