Дженнифер Эшли - Ее первая любовь
Его прилавок стоял на небольшом возвышении в самом конце площадки, и отсюда Эллиот видел каждого, кто проходил мимо, кто развлекался играми, покупал чай и настоящие шотландские ячменные лепешки или прятался между навесами. В одном из таких укромных уголков он увидел Хэмиша, который, стоя с Нандитой, показывал пальцем на разные предметы вокруг и громко, с расстановкой произносил слова, объясняя ей смысл праздника.
Шатер предсказательницы, покрытый ярко-красной тканью, находился в нескольких ярдах от благотворительного прилавка. Люди выстроились в очередь за предсказаниями. Как только место внутри освобождалось, они, пригнув головы, заходили внутрь, где Джулиана за один пенни читала им будущее по ладоням.
Это была прекрасная идея – поставить шатер. Эллиоту ничего другого и не было нужно, лишь опустить со всех сторон занавески, закрыться от остального мира и остаться наедине со своей женой.
Его руку тронуло что-то холодное и мокрое. Он опустил глаза и увидел рыжего сеттера. Псина завиляла хвостом и оскалилась, с надеждой заглядывая ему в глаза.
– Вот лепешек у нас нет, – сказал Эллиот. – Извини.
Он почесал собаку за ухом. Макферсон проявил щедрость, отдав ему собаку, по крайней мере на время. Эллиот решил назвать ее Рози.
– Сколько стоит поросенок? – спросил детский голос.
Он заглянул за прилавок. Маленькая девочка, такая же ярко-рыжая, как Рози, уставилась на возвышавшегося над ней Эллиота широко открытыми глазами.
Что она видит сейчас? Огромного мужчину с коротко остриженными светлыми волосами, мрачным лицом, глазами, как лед зимой. Не очень-то приятное зрелище для ребенка. Прити не обращала на него внимания. Но та привыкла к нему. Вдобавок его дочь была чересчур бесстрашна. И это беспокоило.
Эллиот вышел из-за прилавка и присел перед девочкой на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Великаны не кажутся такими страшными, когда оказываешься с ними лицом к лицу.
Со стола он взял фарфорового поросенка.
– Вот этот? Для тебя нисколько не стоит. Считай, что это подарок от миссис Макбрайд.
Девчушка решительно замотала головой:
– Нет, мамочка сказала, что я должна за него заплатить. Это пойдет на крышу церкви.
Эллиот отчетливо увидел в ее глазах настоящую силу, присущую шотландским горцам. Ее пугал Эллиот Долговязый Макбрайд, но она хотела заполучить поросенка и внести свою лепту в ремонт храма.
– А сколько у тебя денег? – спросил Эллиот.
Девочка открыла грязную ладошку с двумя монетками. Одну из них он взял.
– Фартинг за поросенка – это прекрасная цена.
Эллиот вложил фигурку ей в руку. Довольная, она широко улыбнулась, повернулась и стремглав понеслась к ожидавшей ее матери.
– Поладили, да? – спросил мужской голос.
Эллиот поднялся и увидел улыбающегося пасынка сестры – Дэниела Маккензи.
Дэниелу уже исполнилось восемнадцать. Он был широкоплеч и высок, как отец, но ему было еще далеко до статности, которой обладал лорд Камерон. Фигура у него пока оставалась сухощавой, но через несколько лет сын будет вылитой копией отца.
– Я хорошо ладил с людьми раньше, – поправил его Эллиот. Он переставил несколько вещиц на прилавке так, чтобы заполнить пустоту, оставшуюся на месте поросенка.
– По-моему, вам это до сих пор удается. Значит, вас тоже завербовали сюда?
– Приказали. Я привык к этому в армии.
– По этой части ни один генерал не сравнится с нашими дамами, да?
– Пока не встречал такого.
Улыбка на лице Дэниела стала еще шире. Он очень походил на отца. Правда, в его янтарных глазах не было намека на тени, которые когда-то застилали взгляд Камерона и которые исчезли только с появлением в его жизни Эйнсли. Иногда Эллиот все же замечал их в глазах Камерона, но не у Дэниела.
С другой стороны, Дэниел был еще молод и жизнь не преподносила ему сюрпризов в виде трагедий. В восемнадцать лет Эллиот был таким же.
Молодой человек осмотрел вещицы, разложенные на прилавке: вязаные перочистки, салфеточки, странный набор из фарфоровых фигурок, часы, которые не ходили, книги без переплетов – в общем, все, что люди отрыли у себя на чердаках и решили пустить в дело.
Дэниел взял в руки часы и осмотрел их опытным взглядом.
– Такое занятие не для вас.
– Миссис Макбрайд хочет распродать все это.
– Их я возьму у вас в любом случае. – Он заглянул внутрь часов. – Мне всегда требуются запасные детали.
– Для часов?
– Для любых приспособлений, которые я собираю. Я изобретатель. И уже получил патент на систему блоков для трамвая.
Острый ум! Голова Эллиота в этом возрасте была заполнена мечтами о военных победах, о покорении наций, о том, как женщины будут восхищаться им, когда все будет кончено.
– Даю пять шиллингов. – Дэниел полез в карман, а потом кинул деньги в жестянку. И пожал плечами, словно извиняясь за собственное расточительство. – Это ведь на церковную крышу. Мне так объяснили.
– Я благодарен вам, – серьезно сказал Эллиот. – И моя жена благодарна вам. И церковная крыша благодарна вам.
Дэниел хмыкнул, а потом бросил на Эллиота такой же испытующий взгляд, каким рассматривал часы.
– Как вам семейная жизнь? Эйнсли говорит, что у нее камень с души свалился, потому что теперь за вами есть кому присматривать.
– Правда? Но моей сестре нравится разыгрывать из себя сиделку.
– Да, это верно. Теперь Эйнсли – моя мамочка и хороша в этой роли. Я обожаю называть ее мамочкой при всех, она от этого впадает в ярость.
Эйнсли была всего на одиннадцать лет старше Дэниела. Эллиот обменялся с ним улыбками.
Потом посмотрел в сторону шатра, возле которого толпились деревенские парни в ожидании, когда очаровательная Джулиана будет водить по их ладоням пальчиком, и улыбка у него исчезла.
– Дэниел, – обратился он к юнцу, – помоги мне толкнуть этот скарб.
Тот проследил за его взглядом в сторону шатра.
– Ах, миссис Макбрайд действует будь здоров! Пообещала мне, что я разбогатею и заслужу любовь прекрасных женщин. Она тоже знает, как поладить с людьми.
– Мы с тобой продадим все с этого чертового прилавка, – заявил Эллиот. – И священник умрет от счастья.
А потом Эллиот отправится в шатер предсказательницы и выгонит оттуда жаждущих сынков арендаторов грязной метлой.
– Прекрасная Джулиана должна будет нас расцеловать, – заметил Дэниел. – Меня, конечно, в щеку, как добрая тетушка.
– Заткнись и начинай торговать, – прорычал Эллиот.
Дэниел встал рядом с ним за прилавок. И, взявшись за дело, в течение следующего часа они вдвоем, как лучшие зазывалы в Ковент-Гардене, уговаривали публику подойти и купить их товар. Дэниел оказался на высоте. Эллиот забыл про свою нелюдимость, которую приобрел за время плена, и вспомнил, что значит быть молодым и дерзким.
