Десять причин для любви - Куин Джулия
Он рванулся вперед, снова пытаясь добраться до дяди. Кровь стучала в его висках, пульс бешено ускорился, все тело содрогалось от жажды битвы. Он хотел причинить вред этому негодяю. Хотел искалечить его. Но Эдвард и лорд Челлис не отпускали его. Поэтому, выровняв усилием воли свое дыхание, он заявил:
— Извинитесь перед мисс Уинслоу, или, Бог свидетель, я потребую у вас сатисфакции.
Несколько голов круто обернулись к нему. Неужели он предложил дуэль?! Даже Себастьян сам не был в этом уверен.
Но лорд Ньюбери, только что вскарабкавшийся на ноги, сказал:
— Уберите его от меня.
Несмотря на уговоры двух мужчин, пытавшихся его оттащить, Себастьян отступать не собирался. Он наблюдал, как Ньюбери отряхивал рукава, и мозг его сверлила мысль: это неправильно. Не может это закончиться тем, что его дядя спокойно уйдет. Это было несправедливо и неправильно. И Аннабел заслуживала лучшего итога.
И поэтому ясным звучным голосом он произнес:
— Назовите своих секундантов.
— Нет! — вскричала Аннабел.
— Что, черт побери, ты творишь? — прошептал Эдвард и дернул его в сторону.
Лорд Ньюбери медленно обернулся и с потрясенным видом уставился на него.
— Ты сошел с ума? — прошипел Эдвард тихо, но доходчиво.
Себастьян наконец вырвался от Эдварда.
— Он оскорбил Аннабел, и я требую сатисфакции.
— Он твой дядя!
— Я его не выбирал.
— Если ты его убьешь… — Эдвард отчаянно затряс головой. Он посмотрел на лорда Ньюбери, затем перевел взгляд на Аннабел, снова на Ньюбери, наконец сдался и с выражением полной паники на лице повернулся к Себастьяну: — Ты его наследник. Все подумают, что ты убил его ради титула. Тебя бросят в тюрьму.
«Скорее всего, повесят», — мрачно подумал Себастьян. Но продолжал стоять на своем:
— Он оскорбил Аннабел.
— Мне это безразлично, — сказала она, втискиваясь между ним и Эдвардом. — Честно, мне все равно.
— А мне нет.
— Себастьян, пожалуйста, — взмолилась она. — Это только запутает все окончательно, и тебе же будет хуже.
— Подумай, — настаивал Эдвард. — Ты ничего этим не достигнешь. Ровным счетом.
Себастьян в глубине души понимал, что они правы, но не мог достаточно успокоиться, чтобы принять их совет. Всю его жизнь дядя его оскорблял. Он обзывал его, давал презрительные прозвища, иногда справедливые, но чаще нет. Себастьян отмахивался от этого, потому что такова была его натура. Но когда Ньюбери оскорбил Аннабел…
Вынести это было невозможно.
— Я знаю, что я не… не та, кем он меня назвал, — мягко промолвила Аннабел, кладя руку ему на плечо. — И я знаю, что вы тоже это знаете. Только это имеет для меня значение.
Однако Себастьян жаждал мести. Он ничего не мог с этим поделать. Это было мелко и по-детски, но он хотел причинить дяде ощутимый вред. Он жаждал унизить его. И это стремление вполне согласовывалось с другой единственной целью его жизни: сделать Аннабел Уинслоу своей женой.
— Я забираю обратно свой вызов, — громко произнес он. — Живи, мерзавец.
Раздался общий вздох. Все в комнате, казалось, напряглись, все смотрели на происходящее с тревожным ожиданием.
Лорд Ньюбери продолжал стоять в дверях, ведущих в коридор. Глаза его напряженно сузились.
Себастьян не терял времени. Взяв руку Аннабел в свои, он упал на одно колено.
— О мой Бог! — ахнул кто-то. Кто-то произнес имя Ньюбери, видимо, желая предотвратить его уход.
— Аннабел Уинслоу, — провозгласил Себастьян и посмотрел на нее, но не тем жарким взглядом, от которого сердца женщин таяли и проваливались куда-то в неизвестность. Сейчас не было на его лице и той суховатой полу улыбки, словно говорившей, что он знает некие вещи, некие тайны, которые может сообщить шепотом вам на ушко, чтобы вы тоже их узнали. Он смотрел на нее просто — как мужчина смотрит на женщину, надеясь и молясь, что она полюбит его так, как любит ее он.
Он поднес ее руку к губам.
— Не окажете ли вы мне великую честь стать моей женой?
Ее губы задрожали, и она прошептала:
— Да, — а потом повторила громче: — Да!
Он поднялся на ноги и схватил ее в объятия. Люди вокруг разразились приветственными возгласами. Не все, конечно, однако вполне достаточное количество, чтобы сделать этот момент торжественным и даже несколько мелодраматическим. Чего, как с запозданием сообразил Себастьян, ему вовсе не хотелось. Он не отрицал небольшой вспышки радости оттого, что так публично победил своего дядю. (Он никогда не был таким бескорыстным и добросердечным, чтобы отрицать это.) Но когда он обнимал Аннабел, улыбаясь в ее волосы, несколько человек начали скандировать: «Поцелуй! Поцелуй!» — и он осознал, что не хочет делать это перед зрителями.
Этот момент был священным. Он принадлежал им, и только им… и он не собирался делить его ни с кем.
Они еще будут счастливы, поклялся он себе, отпуская Аннабел и улыбаясь весело Эдварду, и Луизе, и всем гостям леди Челлис.
Позднее. У них все еще впереди.
Если бы он описывал эту историю, решил Себастьян, он именно так бы и сделал.
Глава 24
Кто-то находился в ее комнате.
Аннабел замерла на постели, едва дыша под одеялами. Она заснула с большим трудом, голова шла кругом, мысли бежали, не останавливаясь, и она была возбуждена до головокружения от окончательного своего решения отбросить всякую осторожность и выйти замуж за Себастьяна. Однако свалившаяся на нее усталость и этот фокус с крепко зажмуренными глазами, в конце концов, помогли, и она заснула.
Но должно быть, это был не слишком глубокий сон или прошло лишь несколько минут после того, как она задремала, потому что что-то ее разбудило. Возможно, какой-то шум. А возможно, какое-то движение в комнате. Кто-то определенно тут находился.
Может быть, вор? В таком случае ей лучше всего оставаться абсолютно неподвижной. У нее в комнате ведь нет ничего ценного. Сережки были поддельными, и даже экземпляр романа «Мисс Сейнсбери и загадочный полковник» был третьего издания.
Если это вор, то он скоро все поймет и удалится.
А если это не вор… Ад и все его дьяволы!.. Тогда она оказывалась в очень затруднительном положении. Ей потребуется оружие, а все, что было у нее под рукой, — это подушка, одеяло и книжка.
Опять-таки «Мисс Сейнсбери». Почему-то Аннабел сомневалась, что та ее спасет.
Если это не вор, ей, наверное, лучше всего выскользнуть из постели? Спрятаться? Посмотреть, не удастся ли добраться до двери? Должна ли она вообще что-то предпринимать? Должна или нет? Должна?.. Что, если… Но может быть…
Она крепко зажмурилась… только на мгновение… чтобы успокоиться. Сердце билось как бешеное, и от нее потребовалось невероятное усилие воли, чтобы дышать тихо и ровно. Ей надо поразмышлять. Сохранить хладнокровие. В комнате темно. Очень. Занавеси на окнах были плотными и закрывали все окно. Даже в полнолуние — а сегодня его не было — только слабое сияние пробилось бы по их краям. Она не могла разглядеть даже силуэт пришельца. Единственными признаками его присутствия были тихие шаги по ковру и временами легкий скрип половиц под ковром.
Он двигался медленно. Кто бы ни находился в комнате, но двигался он крайне осторожно. И подходил все ближе…
Сердце Аннабел стучало так громко, что ей показалось, будто от него может затрястись кровать. Ночной гость приближался. Он явно стремился к постели. Это не был вор. Это был кто-то, настроенный причинить ей вред… или боль… или Боже мой! Ей нужно срочно выбираться отсюда.
Моля небо, чтобы гость был так же слеп в темноте, как и она, Аннабел осторожно скользнула поперек постели, надеясь, что тот не услышит ее движения. Он приближался справа, поэтому Аннабел двинулась налево, спустила ноги с постели и…
Закричала. Нет, не закричала. Жесткая рука зажала ей рот, придавив шею, и всякий звук, который она сумела бы издать, потерялся в испуганном придушенном всхлипе.
