Юдифь Готье - Жемчужина страсти
Райдэн бросился через площадь, на него посыпался град стрел, лошадь его упала. Матрос поднялся, он был ранен, но мог достигнуть другого конца площади.
Раздался залп из мушкетов, уложив несколько человек. Перед улицей, занятой принцем, образовалось пустое пространство. Неприятельские солдаты столпились вокруг своего начальника и советовались. Они решили удалиться в соседние улицы и покинуть площадь.
Исполнение этого решения было похоже на бегство.
С этой минуты ничего не было легче, как соединиться солдатам Яма-Кавы с отрядом Нагато. Они рысью переехали площадь и устремились в захваченную улицу. Вскоре появился сам генерал, верхом, с опущенным забралом, в латах из черного рога и с копьем в руке.
— Это вельможа Нагато! — вскричал он, узнав принца. — Теперь я не удивляюсь, что враг так внезапно отступил. Победа — твоя рабыня.
— Если она моя рабыня, пусть же она никогда не получит свободы! — вскричал принц. — Что же, однако, происходит? При каком святотатстве, при каком неслыханном преступлении мы присутствуем?
— Это действительно невероятно, — сказал генерал. — Гиэяс хочет похитить микадо и сжечь город.
— С какой целью?
— Не знаю.
— Мне кажется, я угадываю ее, — сказал принц. — Раз микадо будет в его руках, он принужден будет провозгласить его сегуном. Весь народ стал бы за Гиэяса, и Фидэ-Йори был бы принужден сложить оружие.
— Этот человек способен на всевозможные дерзости!
— Где в эту минуту микадо? — спросил принц.
— В крепости Низио-Нозиро.
— Я так и думал. Мне кажется, что мы сошлись в планах битвы.
— Это была бы для меня большая честь, — сказал генерал.
— Я думаю, что твоя армия должна вытянуться на этой улице, как озеро, превращаясь в реку, и окружить врага. Таким образом она отделит его от берегов Камон-Гавы и от осаждающих крепость, как кажется, немногочисленных. Ты должен отступить к ней, чтобы укрыться за ее стенами.
— Я действительно хотел поступить так же, — сказал генерал. — Но без твоей помощи мне, наверное, не удалось бы одолеть врага.
— Ну, так теперь веди своих солдат к крепости, а я удержу, насколько возможно дольше, наших противников.
Генерал удалился.
Солдаты Гиэяса возвращались. Начавшаяся паника прошла. Изо всех переулков с левой стороны они напали на улицу, которая отделяла их от реки. Их встретили ружейным залпом и градом стрел. Они отступили, но потом снова вернулись.
— Нужно забаррикадировать эти переулки, — сказал принц.
— Чем?
Наглухо закрытые дома казались вымершими. Их немой, безжизненный вид давал знать, что стучать бесполезно, и не разбудить никакого отклика в душах перепуганных жителей.
Стали открывать ставни, выбивать окна, захватывали дома; и начиналось нечто вроде грабежа. Все бросали наружу: ширмы, бронзовые вазы, лакированные сундуки, тюфяки, фонари. Все это с удивительной быстротой нагромождалось в беспорядке у входа на улицу. Чайный купец был совершенно обворован, лучшие сорта душистых листьев, завернутые в шелковую бумагу, в свинцовых коробках или драгоценных ящиках были навалены на земле, чтобы противостоять стрелам и пулям. Воздух был наполнен благоуханием.
Неприятель остервенился, но не мог пройти через улицу.
С реки слышен был шум другой завязавшейся битвы.
Принц послал одного из своих.
— Как только Яма-Кава победит, приди мне сказать.
Битва становилась ужасной: несколько баррикад были взяты, бились грудь о грудь на улице, наполненной пылью и дымом.
— Смелей! Смелей! — кричал Нагато своим солдатам. — Еще немножко.
Наконец посланный вернулся.
— Победа! — кричал он. — Яма-Кава переправился через реку.
Тогда солдаты Нагато начали отступать.
Благодаря Небесным Всадникам, которые с высоты башен осыпали стрелами осаждавших, Яма-Кава вошел в крепость со своими пятью тысячами солдат. С этой минуты микадо был вне опасности. Семь тысяч человек за укреплениями вполне стоили десяти тысяч солдат неприятельского генерала без прикрытия. Последний был вне себя от гнева; солдаты плохо слушались его. Осознавая ошибку, которую он сделал, послав солдат в сеть улиц, он бросился во главе их, желая поднять их мужество, чтобы прорваться через проход, так хорошо защищаемый, и достигнуть берегов Камон-Гавы.
Он столкнулся с князем Нагато. Оба были верхом. С минуту они смотрели друг на друга.
— Так это ты — орудие преступления, столь гнусного, что оно кажется невероятным? — вскричал принц. — Ты имел дерзость поднять руку на божественного микадо?
В ответ на это генерал пустил в Нагато стрелу, которая зацепила его рукав. Принц ответил выстрелом из ружья почти в упор. Воин, не издав крика, упал на шею своей лошади и больше уже не встал.
Весть об этой смерти распространилась быстро. Солдаты, оставшись без предводителя, колебались.
— Его святотатственная дерзость принесла ему несчастье, — говорили кругом. — Она и для нас также могла быть роковой.
Принц, заметив это колебание и смутное угрызение совести, которое поднималось в душе солдат, составил план, способный доставить ему победу, если бы он произвел желаемое действие.
Он побежал к берегу реки Дикого Гуся и крикнул солдатам, которые охраняли крепость:
— Пусть появится микадо на вершине башни!
Его мысль поняли и поспешили отыскать Го-Митсу-Но. Его привели почти насильно, полумертвого, на самую высокую башню замка.
Богиня Солнца, казалось, сосредоточила все свои лучи на этом божественном человеке, которому была только равна. Красные одежды микадо сияли; высокое золотое копье в его венце блестело на лбу.
— Сын богов, сын богов! — закричали все.
Солдаты подняли голову. Они увидели этот блеск пурпура и золота на вершине башни — этого человека, которого не должны были видеть, того, кто был облечен страшной властью и кого они только что оскорбили. Им казалось, что микадо улетит и покинет землю, чтобы наказать ее за людскую злобу.
Они побросали оружие и упали на колени.
— Пощади! — кричали они. — Не покидай нас! Что с нами будет без тебя?
— Божественный владыка! Всемогущий властелин! Мы преступники, но твоя доброта бесконечна!
— Мы ползаем в пыли и обливаемся слезами раскаяния!
Потом они обвиняли своих вождей:
— Они нас толкнули, они нас увлекли!
— Они опьянили нас сакэ, чтоб мы потеряли рассудок.
— Генерал поплатился жизнью за свое преступление.
— Да будет он проклят!
— Пусть его унесут лисицы!
— Пусть судьи ада будут для него неумолимы.
Взор микадо блуждал по городу. Он видел его объятым дымом. Он простер руку и указал пальцем на место пожара.
