Эльза Вернер - Два мира
— Может быть, борьба продолжалась бы и до сих пор, — мрачно проговорил Зигварт.
— Очень возможно. Поэтому мы, вероятно, и не решились начать ее. Как вы тогда выразились: «Искупить короткий счастливый сон жизнью страданий и расстаться с ненавистью». Судьба уберегла нас от этого, и мы очень довольны, что все миновало.
Она встала и ушла, не прощаясь. Герман остался один. Все кончено!
Но действительно ли кончено? Сам он был убежден в этом, когда ехал сюда и когда так холодно и спокойно отнесся к первой встрече с Алисой. Юношеская страсть не могла иметь значения в его теперешней жизни, у которой были теперь другие задачи, другое содержание. Он часто говорил это себе во время неизбежных свиданий с Алисой и не хотел обращать внимание на то, что так бесполезно и мучительно шевелилось в его груди. То было жало ревности, пробуждавшейся всякий раз, когда он видел, что другой питал смелые надежды и, может быть, не без основания. Но теперь, после этого первого свидания наедине, уже нельзя было обманывать себя, теперь Герман знал, что чувство, которое он считал умершим, пробудилось снова, что былая страсть вспыхнула с новой, неудержимой силой.
То, что в минуту разрыва казалось ему мужеством, не было ли, в сущности, только трусостью? Может быть, у этой женщины была душа, которую можно было пробудить и привязать к себе? Он даже не попытался сделать этого, а бежал, бежал от своего большого, прекрасного счастья и без борьбы признал себя побежденным.
Глава 22
Охотники хотели вернуться после полудня, между тем наступил уже вечер, а их еще не было. Траудль начала беспокоиться, а Гофштетер был в отвратительном настроении, потому что не мог участвовать в охоте, а сегодня поднимали медведя.
Зверь, следы которого были найдены несколько недель тому назад, вдруг исчез, и как Залек ни старался, не мог его выследить, вероятно, медведь перешел на другое место. Но сегодня из леса пришли рабочие и объявили, что видели его снова. Его логово находилось, по-видимому, в лесном участке Морленда, в самой непроходимой чаще. Никому не хотелось упустить такую редкую возможность, поэтому решили не ждать Гофштетера, уехавшего рано утром в Берклей. Алиса и трое мужчин немедленно отправились в указанном направлении.
Траудль тоже охотно поехала бы с ними. Она часто делала это в начале своего замужества, да и теперь нередко сопровождала мужа со своим любимым ружьем. Но трое детей требовали внимания. У малютки Алисы шли зубы, и она прокричала половину ночи. Материнское чувство не позволило Труде оставить ребенка ради охоты на медведя.
Солнце уже склонялось за вершины деревьев, когда охотники наконец вернулись. Охота оказалась великолепной, медведь был убит, но Зигварт подвергся при этом смертельной опасности, преследуемый зверь пошел прямо на него, Герман упал, и если бы не меткий, удачный выстрел Залека, положивший зверя на месте, охота имела бы роковой и кровавый исход.
Все бросились смотреть медведя. Это был поразительно красивый и большой зверь. Дети ликовали. Траудль поздравляла охотников, а Гофштетер с любопытством и завистью рассматривал редкую добычу. К общему удивлению, сами охотники оказались далеко не в таком радостном настроении, как можно было ожидать, принимая во внимание удачную и счастливо завершившуюся охоту, что обычно придает ей еще больше прелести. После первых приветствий Алиса пожаловалась на сильную усталость и ушла в свою комнату. Зигварт и Залек были поразительно молчаливы, только один Гунтрам имел вполне довольный и веселый вид. Пока все толпились около убитого медведя, Герман подошел к стоявшему в стороне барону и сказал вполголоса:
— Я не успел как следует поблагодарить вас, господин фон Залек, а потому благодарю вас еще раз. Ведь я обязан вам жизнью, ваша меткая пуля спасла мне жизнь.
— Я не имею права на вашу благодарность, — холодно возразил Залек. — Я как охотник имел в виду только зверя. Это была чистая случайность, что вы в этот момент подверглись опасности. Я думал исключительно о медведе.
Эти слова были произнесены сурово, почти враждебно. Зигварт взглянул на барона твердым, загадочным взглядом и произнес:
— Тогда позвольте мне выразить свое восхищение вашим мастерским выстрелом. Пуля пролетела на волосок от моей головы и попала медведю в глаз. Я считал себя тоже хорошим стрелком, но с этого дня безоговорочно признаю ваше первенство.
— Мастерский выстрел! — насмешливо повторил Залек. — Что верно, то верно. Я думаю, господин Зигварт, вы можете быть им довольны.
Он круто повернулся и направился к дому. Герман молча смотрел ему вслед с задумчивым и мрачным лицом, а потом и сам отправился в свою комнату.
Между тем Траудль завладела своим мужем, и он должен был еще раз рассказать ей и Гофштетеру происшествие на охоте, что он и сделал с большим удовольствием.
— Да, мы чуть не лишились нашего Германа, — сказал он. — Мы оцепили чащу и заняли по возможности безопасные места. Алиса с Дитрихом стали с одной стороны, а я с Зигвартом — с другой, тогда подняли зверя. Он вышел с нашей стороны. Я выстрелил первый, но промахнулся, за мной выстрелил Герман и ранил медведя, но не смертельно. Разъяренный, тяжело раненный зверь пошел прямо на него. Отступая для второго выстрела, Зигварт запутался в кустарнике и упал. Это была страшная минута, даже Алиса громко вскрикнула. Я не решился стрелять, боясь, попасть в Германа, так как медведь уже навалился на него. Но Залек отважился на это. Его пуля угодила медведю прямо в глаз. Он свалился, точно сраженный молнией, вздрогнул несколько раз и издох.
— Слава Богу, что все так счастливо закончилось! — с глубоким, облегченным вздохом проговорила Траудль.
Гофштетер тоже одобрительно кивнул головой и произнес:
— Браво! Это называется попасть в цель. Я не особенно расположен к господину Залеку, но должен выразить свое уважение и охотнику, и его ружью.
Между тем Дитрих Залек не пошел в свою комнату, а поднялся на верхний этаж, где были расположены комнаты Алисы. На лестнице он встретил камеристку.
— Пожалуйста, миссис Броун, доложите обо мне графине.
— Графиня ушла в свою спальню и не желает, чтобы ее беспокоили.
— Я знаю, но для меня она сделает исключение. Она меня ждет. Доложите, пожалуйста.
Это было произнесено так убедительно, что камеристка решилась идти с докладом. Через несколько минут она вернулась и предложила барону войти.
Три комнаты, занимаемые Алисой во время ее охотничьих экскурсий, выходили окнами в сад. Они были сравнительно просто меблированы (в стиле охотничьего домика), но здесь было все, что необходимо для избалованной знатной дамы, если ей вздумается провести несколько недель «в глуши». Алиса сняла охотничий костюм и лежала на кушетке в белом капоте. Она казалась утомленной, но, по-видимому, действительно ожидала Залека, потому что не спросила его о цели прихода. Он заговорил первым:
