Бронуин Уильямс Бронуин Уильямс - Покорение Гедеона
— Тшш, теперь помолчи, а то бабушка огорчится. Она, может быть, и во хмелю, но слух у нее острый, как у летучей мыши. Если ты только дашь мне время, я позабочусь о нем, обещаю. По-моему, тебе лучше помочь Лии накрыть на стол к ужину, — закончил он в своей успокаивающей манере.
— Сегодня мы не будем ужинать за большим столом. — Прю, нахмурившись, сдвинула брови. — Я буду есть с бабушкой в ее комнате. А ты можешь есть с Лией в кухне.
— Прюди, ты напрашиваешься на неприятности. Клод придет и, если не увидит на столе ужина, как обычно, поймет, что это значит.
— Пусть. Он узнает, что делает дочь Урии Эндроса, когда находит в доме змеиное гнездо.
Гедеон стоял, опершись на штурвал и скрестив руки на рукояти, и смотрел на спокойную, залитую лунным светом воду залива Памлико. Прошло семь ночей. Восемь дней и семь ночей, а он все еще не мог выбросить ее из сознания.
Прюденс. Самое неподходящее женское имя во все времена. Прюденс Эндрос. Гедеон узнал от Крау, что близнецы — дети старого Эндроса. Боже, сколько лжи наговорила ему эта парочка!
Сироты? Да, конечно, сироты, это правильно. Но едва ли одни на свете. Там где-то на сцене есть бабушка. Только, должно быть, у нее не так много сил, чтобы справляться с близнецами, буйными, как олени во время гона. Такими они были, когда он поймал их.
Воровство. Как долго они играли в эту опасную игру? Если бы в ту зимнюю ночь он ненароком не увел их с этого пути, кто знает, что бы теперь с ними стало.
И опять в нем начала шевелиться знакомая боль при мысли, что она могла попасть в руки какого-нибудь грубого проходимца. Какие картины рисовало его воображение! И несомненно, ей бы не избежать такой судьбы, если бы не вмешался он. Гедеон нарочно позволил своему гневу дойти до кипения.
Недавно он открыл, что гнев совсем не плохая защита против сводящих с ума снов, коварных мечтаний, которые приходят к нему перед рассветом, когда слабеет самоконтроль.
Под тихий плеск волн о корпус судна Гедеон погрузился в свои мысли. Ночная вахта оставляла телу слишком много времени на воспоминания. И воспоминания неизбежно вели его к той ночи, когда он в смятении узнал, что его хитрая маленькая воровка по крайней мере в одном смысле невинна.
Боже, помоги ему! Кем бы она ни была, он поступил с ней очень дурно. У него не такое уж чистое прошлое, чтобы он имел право косо смотреть на девушку, которой пришлось из-за сложившихся обстоятельств подворовывать.
Он вернется назад в Портсмут и попытается найти ее, как только доставит нынешний груз. Должен быть какой-то способ поправить случившееся, чтобы он мог жить в мире со своей совестью. Нечистая совесть оказалась чертовски невыносимой вещью.
И конечно, эти мысли всю ночь не давали ему уснуть, вызывая нестерпимое желание и мечты о таких вещах, о которых он не смел и думать.
Глава тринадцатая
Деларуш появился в костюме из атласной парчи ядовитого зеленого цвета с широкими желтыми атласными обшлагами и отворотами, с водопадом кружев возле шеи и запястий. Прю намеренно надела самое старое платье из поношенного ситца с узором из веток, более пригодное для вытирания пыли, чем для обеда. Удивительно, но Осанна не испепелила ее сердитым взглядом за это платье. Весь день у бабушки было более затуманенное сознание, чем обычно.
— Мне больше не надо вина, спасибо, — холодно проговорила Прю.
Клод уволил Лию и отправил Прайда с поручением на склад. Две женщины остались одни с гостем.
— Oui, да, красота ваших глаз, cherie, дорогая, и аромат ваших волос возбуждают больше, чем вино.
От легкого ветерка, залетавшего в открытое окно, чуть колебалось пламя свечей на столе. Их мерцающий свет странно отражался в темных глазах Клода. Глаза зомби, подумала Прю, без света жизни. Она подняла голову.
— Аромат, о котором вы упомянули, сэр, принесен ветром, и это всего лишь болотный газ, который образуется из-за того, что тысячи мертвых созданий гниют внизу, под слоем грязи. От них идет такой сильный смрад, что я…
— Прюденс!
— Но, бабушка, они гниют. Когда ветер дует с прибрежных болот, я почти не могу дышать.
— Позвони Сьюди. Мы будем пить кофе в гостиной.
Не было ни колокольчика, ни Сьюди, но Прю сдержалась и ничего не сказала. Не обращая внимания на вопрос, выраженный поднятыми бровями Клода, она пробормотала, что сама посмотрит, готов ли кофе, и заспешила в крытый переход.
Ей просто надо было выйти хоть на минуту! Этот человек с пустыми гладкими фразами и жеманными манерами приводил ее в ужас. Его глаза, ощупывающие ее тело, казалось, затаили коварную угрозу. Ей становилось тошно от одной только мысли о его руках.
Сквозь решетчатые стены перехода Прю посмотрела на пролив. Из окна ее спальни была видна вода, а отсюда она видела лишь слабое отражение лунного света на прибрежных болотах и низкий частокол кустов на берегу.
— Гедеон, где ты сейчас? — прошептала она и мысленно представила его, высокого и сильного, стоявшего на палубе «Полли» или сидевшего на верхней перекладине вороньего гнезда, уперев одну ногу в столб, и смотревшего на неугомонный прибой.
Не проходило и часа, чтобы она не думала о нем. Боль, которую он причинил ей, быстро рассеялась, а волшебное воспоминание сияло сладостью его прикосновений, поцелуев… и того, что вызвало в ней необыкновенное чувство перед тем… как возникла боль.
— Cherie, вашей бабушке кто-то должен помочь.
Она вздрогнула и резко обернулась. Француз так бесшумно прошмыгнул в переход, что она даже не подозревала о его приближении.
— Тогда мне лучше поспешить. — Прю попыталась обойти его, но Деларуш загородил дорогу. Ее чуть не стошнило от мускусного запаха мужского тела, плохо замаскированного навязчивым запахом духов.
— Это только одна из причин, почему я взвалил на собственные плечи груз ответственности вашего отца, — продолжал он, по-прежнему мешая ей пройти. — Но так требует честь la famille Деларуш.
— Бабушка не нуждается в драгоценной чести семьи Деларуш! У нее есть Прайд, я и Лия. Пожалуйста, позвольте мне пройти.
— Ах, но, по-моему, всего минуту назад вам очень хотелось убежать от бабушки. Или, peut-etre, вам так наскучила беседа со мной?
Нет, не скука заставила Прю поспешно выбежать за глотком свежего воздуха. Хотя ей и надоело, стиснув зубы, слушать хвастовство затянутого в атлас, увешанного кружевами, раздувшегося от самодовольства фата. Мол, как огромны владения Деларушей и какие у них гордые титулы, не говоря уже о блестящих представителях семьи, так героически боровшихся и умиравших во славу Франции.
Как жаль, что они не принесли еще одну героическую жертву, с горечью подумала Прю. А теперь перед ней стоял мошенник, хотя и с геральдическим узором, вышитым на обшлагах. Она была твердо уверена в том, что Деларуш жулик. Но не знала, как это доказать. Собрав всю свою отвагу, Прю выпалила:
