Саманта Джеймс - Непокорное сердце
– Теперь король уже ничего не сможет сделать, принцесса, – сказал Торн мягким, убаюкивающим голосом. – Действительно, о расторжении брака не может быть и речи, так как этот брак состоялся. Думаю, мне не стоит напоминать вам о том, что произошло между нами здесь, в этой комнате, на этой самой кровати?
Его взгляд скользнул на упомянутый предмет, словно окунаясь в приятные воспоминания. Но Шана не позволила себя одурачить. Уложить ее в постель для него было ничем иным, как еще одной победой, и, ей-богу, она не удостоит его своим ответом.
Торн высоко поднял бровь.
– Вас подводит память, принцесса? – на его лице появилась широкая улыбка. – Ну, тогда, – легко продолжил он, – может быть, вам нужно напоминание?
– Мне не нужно напоминать о том, что вы со мной сделали!
Де Уайлд вздохнул.
– Ах да, ведь я самец.
Он охватил ее взглядом, вызывающе и тщательно изучая. Чувствуя себя совершенно голой, Шана хотела схватить свое платье с пола и прижать к груди. Она понимала, что это выдаст ее страх, но, тем не менее, наклонилась и дотронулась до одежды. Носком сапога Торн моментально отбросил платье из поля ее досягаемости.
Граф схватил Шану за талию и волнующе теплыми руками притянул к себе так, что она оказалась между его широко расставленными ногами.
– Помните, принцесса, я целовал вас так?
У Шаны перехватило дыхание, когда он овладел ее губами.
– А затем я ласкал вас… здесь, насколько я помню. – Сильные руки обняли ее груди, а большой палец гладил ее сосок.
Девушка резко вздохнула. Легкая улыбка выдала его удовлетворение.
– Да, – пробормотал он, поднимая голову. – Нас могли заставить силой обвенчаться, но моей женой вы стали с огромным удовольствием.
О, эта неуклюжая высокомерная деревенщина! Он был так самодоволен, так уверен в себе, не сомневаясь, что она упадет к его ногам, как готова была упасть леди Элис!
Шана оттолкнулась от его груди. Девушке были ненавистны эти вульгарные интимные ласки. Он использовал ее, словно она являлась его собственностью.
– Удовольствие с таким, как вы? Нет, милорд, – ее тон был колким. – Вы не такой уж хороший любовник, каким себя считаете, раз не смогли отличить презрение женщины от удовольствия.
Этим она нанесла жесточайший удар по его мужскому достоинству. Но, не имея достаточного опыта, Шана даже не поняла этого, пока граф не стал удивительно спокойным. Его глаза холодно блеснули, сильно напугав принцессу. Она попыталась отступить назад, но Торн крепко держал ее и не позволил этого сделать. Он сильно сжал ее талию. Их взгляды встретились, и, казалось, они бесконечно долго смотрели в глаза друг другу. Затем, к ее ужасу, он отступил назад и начал раздеваться. У Шаны перехватило дыхание. Оцепенев, она смотрела, как граф неторопливо снимал свою одежду и бросал ее на пол, пока не обнажился полностью. И только сейчас принцесса увидела, что Торн был крайне возбужден.
У Шаны мелькнула только одна мысль. Девушка повернулась и бросилась к двери, но граф действовал быстро, как молния. Он поймал ее и притянул к своей обнаженной груди. Почувствовав, как напряжено его тело, Шана ужаснулась.
Безобразная улыбка искривила губы Торна.
– Что?! – глумился он. – Вы боитесь, принцесса? Говорят, что жене на пользу немного побаиваться мужа!
– Я не боюсь вас! – закричала она. – Я не питаю к вам ничего, кроме презрения!
Граф руками с силой сжал ее талию. Предприняв отчаянную попытку вырваться, Шана попыталась ударить Торна в грудь, но он ей этого не позволил. Поймав ее руки за запястья, он швырнул ее на кровать. И мгновенно на девушку обрушился страстный горячий поцелуй, сметающий на своем пути всякое сопротивление.
Шана глухо застонала, почувствовав себя оскорбленной и униженной. Господи, как она его ненавидела… но и себя она ненавидела не меньше. Ведь он превратил ее гордость в ее слабость, а сопротивление в капитуляцию. Осознание этого вызвало горечь и раздражение. Шана всегда считала себя сильной и способной самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Всегда она и была такой. Всегда… но не теперь.
Сегодня Шана поклялась, что не станет такой легкой добычей, какой она оказалась прошлой ночью. Девушка снова и снова повторяла себе, что тогда испугалась неизвестности, того, что он может сделать с ней, и поэтому позволила ему все. Но теперь она знала, что ее ожидает, и она не сдастся на этот раз, нет.
Резким движением Торн сорвал с нее сорочку и, полностью обнажив, окинул Шану дерзким вызывающим взглядом. Его глаза потемнели, в них чувствовался лихорадочный блеск, опаляющий страстью и желанием. Подмяв ее под себя, граф грубо раздвинул коленом ноги девушки. Лицо Шаны горело огнем, она вся задрожала при виде его возбужденной плоти.
Понимая, что то, что должно произойти, неизбежно, Шана испытала отчаяние, которого не знала прежде. Мысли одна за другой бешено пролетали в голове. Прошлой ночью он был нежен. О, теперь она поняла разницу. Граф опять оказался прав, поняла принцесса со страхом. Торн был с ней предельно бережным, он сдержан и не груб.
Но теперь… Не важно, было ли это желанием или похотью – это было, в самом деле, наказанием!
Отчаяние добавило ей немного храбрости. Шана попыталась увернуться, освободиться от его тяжести, бешено колотя графа в грудь.
– Отпусти меня, бастард! Я не хотела этого брака! Слышишь?! Я не хочу этого! Я не хочу тебя!
Торн схватил ее руки, которыми она молотила его и прижал их к кровати. Его лицо стало холодной жесткой маской, и только глаза выдавали всю силу его – ярости. Они горели адским огнем.
Действительно, де Уайлд был в гневе. В нем заговорил инстинкт. Он был зол на принцессу за то, что соблазняла его, заставляя хотеть себя, а затем отказывала, словно он был самым низким существом. Ему тоже захотелось нанести ей жестокий удар, сделать ей так же больно, как сделала она.
Торн рассмеялся, и этот смех не предвещал ничего хорошего.
– Слишком поздно, принцесса. Сначала я сделал тебя своей невестой, а теперь ты будешь моей женой, и в этом отношении и в любом другом.
Шана не могла увернуться, когда он раздвинул ее ноги. Горячий взгляд словно пронзил ее… точно так же, как и его плоть. Девушка закричала от того, с какой силой он вошел в нее, но этот крик был скорее от шока, чем от боли. От бессилия и унижения слезы катились из глаз. Шана чувствовала, что уже ничего не сможет сделать – он слишком глубоко проник в нее.
Казалось, время тянулось бесконечно долго. Торн лежал спокойно, не двигаясь. Ее тело скоро уступило, и он уже не был инородным предметом, разрывающим ее на части. Но дух ее не сдавался. Бежали секунды, и вместе с ними поднимался протест. Шана ненавидела его близость, ей было ненавистно, что он стал частью ее тела. Она ненавидела его за то, что он обладал ею так, как еще никому не удавалось, даже Барису. Но нет, он не найдет в ней отклика сегодня. Она будет равнодушна ко всему.
