Карен Монинг - Темный горец
Он резко сел.
Один из них шептал что-то королеве на ухо. Она кивнула и отпустила их обратно туда, где неуловимый совет сделал себе пристанище.
Потом Эобил, королева Туата Дэ Данаан, воздела руки к небу и сказала, «Совет решил. Это будет испытание кровью».
Адам напрягся, чтобы встать, но сдержался и заставил себя утонуть обратно в своём усыпанном подушками шезлонге. Он ждал, взвешивая реакцию других, собравшихся в лесном жилище на острове Морара, где королева имела обыкновение держать свой двор. Дремавшие под шелковыми балдахинами слабо зашевелились, и их мелодичные голоса тихо загудели.
Он не услышал возражений. Дураки, подумал он, это чудо, что мы продолжаем существовать уже так долго. Даже будучи бессмертными, они могли быть уничтожены.
Когда Адам заговорил, его голос был сдержанным, гранича со скучающим, подходящим его типу. «Моя королева, я бы высказался, если вы пожелаете».
Эобил посмотрела в его сторону. Был проблеск признательности в её взгляде, когда он прошёлся по нему. Он был в её любимых чарах - высокий, темноволосый кузнец, сплошь мускулистый. Сверхъестественно красивый мужчина, который имел обыкновение подстерегать смертных странников, особенно женщин. Кузнец, который брал их в места и делал с ними вещи, которые они позже вспоминали, как смутные сны бесконечного наслаждения.
«Я вся во внимании». Она царственно склонила голову.
И в редких случаях, подумал Адам, другие части своего тела, когда она была особенно благосклонна к нему. Эобил испытывала определённую нежность к нему, и он рассчитывал на это сейчас. Он был немного непохож на других представителей их расы, что сбивало с толку и его, и их. Но королеве, казалось, нравились эти отличия. Во всех сферах, как подозревал Адам, он был единственным, кому ещё удавалось её удивить. А удивление было нектаром богов для тех, кто жил вечно, для тех, кто потерял способность удивляться и благоговеть целую вечность тому назад. Для тех, кто шпионил за снами смертных, потому что уже не имел своих собственных снов.
«Моя королева», сказал он, опускаясь перед ней на одно колено, «Я знаю, что Келтары нарушили клятву. Но если присмотреться к этим Келтарам, то можно обнаружить, что они тысячи лет вели себя достойным образом».
Королева разглядывала его долгую, невозмутимую минуту, потом пожала изящным плечом. «И что?»
«Посмотрите на брата этого мужчины, моя королева. Когда Драстен оказался заколдован предсказательницей и был вынужден покоиться в дремоте пять столетий, род Келтаров был уничтожен. Когда он был разбужен в двадцать первом столетии женщиной, он сделал всё возможное и невозможное, чтобы вернуться в своё время и предотвратить катастрофу и сделать так, чтобы их род оставался невредимым, всегда охраняющим знание».
«Я осведомлена об этом. Его брат-неудачник оказался не очень похожим на него».
«Я верю, что он - такой же. Дэйгис нарушил клятву единственно для того, чтобы спасти жизнь Драстена».
«Это личный мотив. Роду ничего не угрожало. Им было категорически запрещено использовать камни для личной выгоды».
«Как это могло быть личной выгодой?», возразил Адам. «Чего достиг Дэйгис, сделав это? Хотя он спас жизнь Драстену, Драстен продолжал покоиться в дремоте? Он не вернул своего брата обратно. Он ничего не получил».
«Тем более тогда он дурак».
«Он такой же благородный, как его брат. Нет зла в том, что он сделал».
«Вопрос не в том, плох ли он, а в том, нарушил ли он свою клятву, и он сделал это. Условия Договора были чётко оговорены».
Адам сделал осторожный вдох. «Мы те, кто дал им власть путешествовать во времени. Если бы мы этого не сделали, соблазн никогда бы не существовал».
«Ах, так теперь это наша вина?»
«Я просто говорю, что он не использовал камни для того, чтобы добыть богатство или политическую власть. Он сделал это из-за любви».
«Ты напоминаешь смертного».
Это было самое низкое оскорбление среди существ его рода.
Адам благоразумно пребывал в молчании. До этого королева ему уже подрезала его знаменитые крылья.
«Невзирая на то, зачем он сделал это, Адам, сейчас он приютил нашего древнего врага внутри себя».
«Но он всё ещё не тёмный, моя королева. Уже прошли многие месяцы смертных с тех пор, как они завладели им. Как много смертных вы знаете, которые могли противостоять тем тринадцати Друидам одной лишь своей волей? Вы хорошо их знали. Вы знаете их могущество. И всё же вы подвергаете его испытанию кровью, которое совет потребовал для него? Вы убьёте каждого, кого любит этот мужчина, чтобы проверить его? Если вы уничтожите весь его род для этого, кто тогда будет перезаключать Договор?»
«Возможно, мы будем жить без него?», сказала она беспечно, но он увидел почти незаметный намёк на тревогу в её прекрасных, нечеловеческих глазах.
«Вы рискнёте этим? Чтобы наши миры столкнулись? Туата Дэ Данаан и смертные снова будут жить вместе? Келтары нарушили свои клятвы, но наша сторона ещё ничего не нарушала. Как только мы сделаем это, Договор станет недействительным, и стены между нашими мирами рухнут. Испытание кровью вынудит нас разделить землю, моя королева. Это то, чего вы хотите?»
«Он прав», зашевелился её супруг, чтобы высказаться. «Совет рассмотрел это?»
Если Адам знал совет хотя бы наполовину так хорошо, как он думал, то да. В высшем совете были и те, кто не понимал старых обычаев. Те, кто преуспели в хаосе и мелких интригах. К счастью, королева не входила в их число. За исключением причудливых развлечений, она презирала смертных и не имела желания лицезрить их гуляющими в её мире снова.
Тишина накрыла двор.
Эобил сложила домиком тонкие пальцы и опустила свой изящный подбородок на них. «Заинтересуй меня. Ты предлагаешь какую-то альтернативу?»
«Орден Друидов в Британии, потомки тех, кого вы разогнали тысячелетие назад, ожидают возвращение Драгаров; у них есть план ускорить преобразование Келтара. Если это им удастся, делайте с ним, что хотите. Пусть это будет его испытанием».
«Ты подаёшь официальное прошение за его жизнь, Амадан?», промурлыкала Эобил, и её переливающийся взгляд замерцал с неожиданной силой.
Она произнесла часть его настоящего имени. Нежное предупреждение. Адам смотрел в перспективу несметное число раз. Дэйгис МакКелтар ничего для него не значил. И всё же он испытывал неослабевающую тягу к смертным, более того, провёл большую часть времени среди них под неким видом, до известной степени. Да, его раса была могущественной, но у смертных был другой вид могущества, и совершенно непредсказуемый: Любовь. И однажды, много лет назад - почти неслыханное для существ его типа - со смертной женщиной он ощутил её.
