Кристина Брук - Великолепный любовник
– Все в порядке. Это все в прошлом.
Он признался ей в том, чего никогда не говорил ни одной живой душе, он сказал всю правду.
Она подняла на него прекрасные глаза, вытерев слезы тыльной стороной ладони, и дала волю своему гневу:
– Но мои родители, соседи, родственники – почему же никто ничего не предпринял?
Маркус протянул к ней руку и пригладил яркие кудри, нежно заправляя их за ухо, удивляясь отваге своей дамы сердца. Джорджи выглядела так, словно хотела броситься назад в прошлое и выстрелить старому графу прямо в сердце.
– Мой дед был сам себе законом. Никто над ним был не властен, – проговорил он. – Пока моя мать не умерла и герцог Монфор не принял бразды правления. Не знаю, как его светлость сделал это. Я всегда думал, что он, должно быть, угрожал старику сумасшедшим домом, если тот не оставит меня в покое. В любом случае герцог перевез меня к себе, в имение Харкорт, а когда несколько лет спустя умер мой дед, стал моим опекуном. А я стал графом.
После небольшой паузы Джорджи произнесла:
– Я сожгу эту повязку. Убила бы себя за то, что сделала с тобой.
– Милая, ты не знала. Не могла знать. Я и сам никогда не отдавал себе в этом отчета. Это мне следует извиниться. Ты приготовила для нас особенный вечер. Спасибо, моя дорогая.
Он притянул ее к себе и поцеловал со всей нежностью, что была в его сердце. Когда она отстранилась от него, ее нос был красным, глаза застилали слезы. Бэкенхем взял ее лицо в свои руки и улыбнулся ей:
– Люблю тебя.
Никаких слов не хватило бы, чтобы выразить всю сложность его чувств, а эти слова подошли как нельзя лучше.
Взгляд ее голубых глаз выражал и неверие, и радость.
– О Маркус!
Джорджи уткнулась лицом в его плечо и разрыдалась.
Глава 20
На следующее утро Бэкенхем уехал в Брайтон, оставив Джорджи дома.
Шок предыдущей ночи не притупил ее решимости отменить предстоящую поездку любыми доступными ей путями – уговорами, мольбами, угрозами. Но ей пришлось отказаться от всех своих планов на следующий день, как только Маркус открыл ей правду о разногласиях с лордом Пирсом.
– Вчера вечером я не сказал тебе одного – обида Пирса корнями уходит далеко в прошлое, в поступок моего деда, – тяжело произнес Бэкенхем.
Он взглянул на нее, не представляя, как продолжить.
– Мои уши слишком нежны для продолжения истории? – Его предупредительность слегка позабавила ее.
– Нет, дело не в этом. Я… – он помолчал, потирая подбородок тыльной стороной ладони. – Кажется, ты умеешь держать удар. И принимать новости.
Брови ее нахмурились, на лбу появилась едва заметная складочка.
– Я их еще не слышала, как же я могу…
– Я имею в виду новости о Пирсе. Он наметил тебя своей целью, чтобы отомстить мне.
– Понимаю. – Джорджи вспыхнула от гнева. – Ты думал ранить мое тщеславие, указав на тот факт, что Пирс вовсе не был влюблен, не очарован мной? Боже мой, Маркус, почему меня должна беспокоить причина, по которой Пирс преследовал меня? Если бы он действительно любил меня, он бы не принуждал меня писать то письмо!
Когда Пирс переключил свое внимание на Вайолет, тщеславие Джорджи никак не пострадало. Она слишком переживала за младшую сестру, чтобы чувствовать себя ущемленной. К Пирсу она испытывала лишь отвращение – и тревогу. Каким бы сильным и умным ни был Бэкенхем, Джорджи боялась за него – его доброта представлялась ей слабостью. Маркус не мог даже вообразить, до чего может опуститься подлец.
На лице Бэкенхема застыло задумчивое выражение. После долгих колебаний он пожал плечами:
– Мужчины совершают странные поступки во имя любви.
– Человек чести не стал бы совершать подобного.
– Не знаю, Джорджи, – проговорил Бэкенхем. – Раньше я думал, что честь для мужчины имеет первостепенное значение. Теперь полагаю, иногда честь является роскошью, которую мужчина не может позволить себе.
Неужели он пытался оправдать действия Пирса? Уму непостижимо.
Джорджиана решила вернуться к теме их разговора:
– Какое отношение Пирс имеет к твоему деду?
Бэкенхем откашлялся.
– Помимо своих безумств и насилия, дед также вел весьма беспорядочную личную жизнь.
Джорджи часто слышала, как старого графа называли за глаза – Рэнди Старый Кобель.
– Не думаю, что он так уж отличался от окружающих, – заметила она.
– С одной лишь разницей, – сказал Бэкенхем. – Мой дед был отцом Пирса.
– Нет! – вскрикнула Джорджи. – Как такое могло случиться? Пирс был первенцем. Он унаследовал титул!
Дамы из высшего общества зачастую производили на свет детей, зачатых не от своих мужей. Но чтобы первенец и наследник был бастардом по рождению – это возмутительно.
Бэкенхем посмотрел на нее со всей серьезностью.
– Вероятно, это произошло не по доброй воле леди Пирс.
Джорджи почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
– Он… он силой взял ее?
– Так думает сам Пирс. Зная своего деда, я не сомневаюсь. Никто за пределами семьи не знает об этом. Старший лорд Пирс признал его своим сыном. Правда открылась ему слишком поздно.
– Можно только представить его ярость.
Бэкенхем кивнул:
– Вот почему Пирс охотится за наследством. Старый лорд Пирс не оставил ему ничего из того, что мог по закону передать другим родственникам. К тому времени, как он узнал о кукушонке в своем гнезде, было поздно, он не мог лишить Пирса титула. Вместо этого он сделал жизнь мальчика невыносимой, лишил его всех привилегий в пользу родных сыновей. Более того, он сознательно разрушил свое имение, довел до полного разорения.
Джорджи воспользовалась моментом и уточнила:
– Если это не широко известно, как же ты узнал?
– В ту ночь Пирс явился ко мне с локоном твоих волос и вывалил на меня эту историю. Вот почему он всегда ненавидел меня.
– Но ты-то ведь не сделал ему ничего плохого! – растерянно промолвила она.
– Не имеет значения. В конце концов, мой дед и его родители, все действующие лица этой драмы уже скончались. Мстить можно только мне…
– Полагаю, – медленно сказала Джорджиана, – теперь мы знаем причину, по которой он принес тебе мою прядь. Пирс просто искал повода затеять с тобой ссору. Наш скандал и расторжение помолвки были для него лишь приятной неожиданностью.
– В конце концов он выбрал тебя, – мрачно произнес Бэкенхем. – Поверь, я не забыл – он пропустил поединок, желая сбежать с тобой.
Она крепко вцепилась в его руки.
– Обещай мне, что будешь осторожен.
Маркус пообещал, но в глубине души она знала, что, возможно, ему придется нарушить слово.
Через некоторое время после прощания с любимым Джорджи задумалась. Неужели Пирс отказался от дуэли ради нее? Был ли он влюблен? Жаждал заполучить Кловерли-Мэнор? Или же ему показалось, что потеря невесты и позор ранят Бэкенхема сильнее пули?
