Сара Линдсей - Любовник на все времена
Малыш Алекс ничего не понимал и лишь радовался неожиданному празднику. В отличие от него Диана прекрасно понимала причины столь неожиданного веселья. Талия у ее мамы все больше полнела и ширилась, и Диана почти непрерывно с любовью думала о будущей сестричке. Почему это будет сестричка, она не могла объяснить, она просто знала, что скоро у нее появится сестра, и с радостью ожидала счастливого момента.
Внезапный приезд отца разрушил и погубил ее идиллический настрой. Отец так стучал молотком по входной двери, картины на стенах в гостиной так тряслись, что едва не падали вниз. Она и Алекс выбежали на лестничную клетку посмотреть, что будет дальше. Как и в прошлый раз, снизу раздавались возмущенные крики отца и жалобные сетования матери. Все закончилось намного хуже, чем в последний раз, и оказалось намного тяжелее разбитой вазы. И в том и другом случае ничего нельзя поправить. Погибшей сестры нельзя было вернуть, как нельзя было склеить разбитые сердца и воссоздать разрушенную семью.
Диана вздрогнула, ее щеки коснулся шелковый платок. И только тогда она осознала, что плачет, а Изабелла вытирает ей слезы. Как долго она блуждала по лабиринту своих воспоминаний? Она машинально взяла протянутый платок и вытерла им глаза.
— Прошу меня извинить. Я вспомнила кое-что грустное.
— В этом доме не стоит извиняться о пролитых слезах, — успокоила ее Оливия. — Наша матушка плачет из-за любого пустяка. А после того, как родилась Брида, Иззи мало чем отличается от нее.
— Да ведь и ты ничем не лучше, — фыркнула Изабелла.
Если слезы в семье Уэстон давно вошли в привычку, то в семье Мерриуэзер к ним относились совсем иначе. Сдержанность всегда и во всем — таков был принцип ее бабушки, и Диана с младых лет привыкла не выставлять свои чувства напоказ. В искусстве выдержки и напускной холодности она достигла больших успехов. И если бы не Генри… Диана настолько привыкла к внешней невозмутимости, что почти забыла о том, какой непоседой была в детстве.
Все благодаря Генри, мелькнуло в голове Дианы.
Он пробудил в ней былую живость и непосредственность, научил ее плакать, переживать, хотеть, страдать и… любить.
Да, да, любить. Она твердо знала, что любит Генри Уэстона.
Постепенно и незаметно он проник в ее сердце и даже успел так укрепиться в нем, что Диана уже была не в силах избавиться от его присутствия. А даже если бы она могла ценой невероятных усилий вырвать это чувство привязанности, она ни за что не стала бы этого делать. За долгие годы, проведенные под одной крышей с бабушкой, Диана научилась держаться и вести себя, как полагается настоящей леди. Спокойно, серьезно, невозмутимо. Диана привыкла смотреть на себя со стороны, и ей даже нравилось быть такой, однако при всем при этом она не была счастливой. И тут появился Генри, который разрушил ее скорлупу, который своими насмешками, поддразниваниями опять научил ее улыбаться, смеяться, шутить — проще говоря, радоваться жизни.
Благодаря ему она снова стала смелой и решительной. А ведь она с таким трудом заставила себя, ту прежнюю Диану, шумную, смелую, любопытную, у которой фартук никогда не оставался чистым после обеда, которая не боялась скакать на черном папином мерине, стоя ногами на седле. А после того, как однажды она упала и сильно ушиблась, и родители стали ей строго выговаривать, то в ответ она прямо заявила им, что это было самое интересное ее приключение.
Однако та маленькая девочка совсем не знала, что значит полюбить дерзкого, обаятельного, нахального типа. Что ни говори, а Генри стал другим еще более интересным приключением в ее жизни.
— Я люблю его, — прошептала она. Она обхватила себя руками крест-накрест. От вслух произнесенных слов Диане стало жутко и одновременно радостно.
Изабелла и Оливия переглянулись, а затем с искренней заботой уставились на гостью. Лица сестер сияли от удовольствия, и все же Оливия выглядела особенно довольной.
— Иззи, ты должна мне десять соверенов.
Диана невольно нахмурилась:
— Неужели вы заключили пари насчет того, люблю я или нет вашего брата?
— Нет, нет. — Изабелла ласково обняла ее за плечи. — Как можно заниматься подобными глупостями.
— Мы обе нисколько не сомневались, что вы любите Хэла, — горячо под держала сестру Оливия и подсела к Диане с другой стороны. — Мы спорили о другом, о том, знаете вы или нет, что любите Хэла. Теперь, когда вы сами во всем признались, давайте лучше поговорим о тех препятствиях, которые разделяют вас.
— Какие препятствия? Он — это он, Генри Уэстон, а я — это я, разве этого недостаточно?
— Неужели ты думаешь, что о тебе станут думать хуже, если ты выйдешь замуж за Хэла? — вдруг задала вопрос Изабелла.
— Что за вздор?! Мне будут только завидовать. Неужели вы забыли, какой в свете поднялся шум, когда Генри начал за мной ухаживать? Если мы поженимся, легко представить, какой это вызовет интерес, любопытство и зависть!
— Ну что ж, пусть в таком случае злословят и завидуют, сколько им заблагорассудится. — Оливия небрежным взмахом руки словно отмахнулась от предполагаемых сплетен. — Не думаю, чтобы наш Хэл из-за боязни перед светским мнением пренебрег бы своим счастьем. Тем более что мы все, кого это касается напрямую, знаем настоящую подоплеку. Какие еще могут быть препятствия между вами?
Раздался легкий стук в дверь, и в гостиную вошел лорд Данстон с дочерью на руках.
— Мне показалось, тетя Ливви и мисс Мерриуэзер захотят взглянуть на наше сокровище перед тем, как оно ляжет спать.
Оливия тут же подхватила малышку на руки, а Изабелла, взяв мужа под руку, отошла чуть в сторону.
Диана не без любопытства разглядывала прелестную девочку. Недавно на прошедшем балу она краем глаза видела малышку, но тогда у нее даже не возникла мысль, что она может стать ее племянницей. Если бы она вышла замуж за Генри, тогда бы лорд Данстон, входя в гостиную, сказал бы тетя Ливви и тетя Диана, скорее даже тетя Ди. Оливия и Изабелла стали бы ее золовками, а у нее мог бы родиться точно такой же чудесный малыш с чудесными голубыми глазками и белокурым волосами, как у Генри.
А как быть, если Генри решит, что она ему больше не нужна? Что тогда случится с тем прелестным малышом? Боже, что за глупости лезут ей в голову?
— А поцелуй, Брида, — весело крикнул от дверей лорд Данстон.
Прелестный ангелочек поднесла ладошку к губам и послала воздушный поцелуй отцу. Он сделал жест, будто поймал посланный ею поцелуй, и отец и ребенок дружно рассмеялись. Все поплыло перед глазами Дианы.
Закрыв глаза, она попыталась взять себя в руки. Опять начиналось то самое, что не тревожило ее вот уже несколько месяцев. «Дыши, старайся дышать как можно глубже», — напомнила себе Диана. Через несколько мгновений ее сердце забилось ровно и твердо, пелена перед глазами растаяла. Диана испуганно огляделась по сторонам, ожидая встретить недоуменные взгляды, но ее опасения оказались беспочвенными. Все внимание Оливии было устремлено на племянницу, а Изабелла как ни в чем не бывало продолжала беседовать с мужем.
