Патриция Райс - Магия
Дунстан наблюдал за реакцией Юна на их откровенное проявление симпатии. Его младший брат — с притягательной душой — умел обращаться с женщинами.
А Юн просто усмехнулся и подмигнул Дунстану.
— Я думаю, она имеет в виду, что я проклят, и слишком вежлива, чтобы прямо сказать об этом.
Тема ада была слишком неподходящей для обвиняемого в убийстве жены мужчины. Дунстан пожал плечами и попытался притвориться, что ему совершенно безразлично, что Малколм прижимается своей роскошной грудью к его руке.
— Ты посмотрел аппарат для очистки?
— Он говорит, что может улучшить, его, — ответила за Юна Лейла. — К этому времени, в следующем году, у меня уже будет свой аппарат для очистки розового масла, — поделилась она радостью.
— Я сделаю для вас кое-какие чертежи, — пообещал Юн, — И можно мне оставить себе эти духи? Пожалуй, они мне нравятся.
— Они пахнут колдовством, — признала Лейла. — Как раз для механика-гения.
— Колдовство не имеет запаха, — напомнил ей Дунстан.
— Мне кажется, она имеет в виду, что от меня пахнет смазкой, — бодрым тоном заметил Юн, забирая протянутую ему закупоренную бутылочку. — Но мне нравится этот запах, и я проверю его воздействие на женщину.
Он положил пузырек в карман пальто и зашагал, насвистывая, прежде чем Дунстан набрался духу ему возразить. Он и сам не знал, хотел ли возражать, и уж, конечно, с Лейлой, повисшей на его руке.
— Ты останешься сегодня на ночь? — прошептала она, глядя на него из-под густых ресниц. Когда он не ответил, она отпустила его руку и подошла к столу.
Дунстан чувствовал себя большим глупцом в ее присутствии. Он отлично понимал, что сейчас их отдаляли друг от друга ее плотный шелк и напудренные завитки и что ему необходимо соблюдать дистанцию, иначе он обречен.
— Не думаю, что мы поступим мудро, если я останусь, — сказал он, тщательно подбирая слова.
Расставляя пузырьки по порядку и не глядя на него, Лейла кивнула.
— А мы разве не можем найти себе какое-нибудь укромное местечко? Где будем только ты и я?.
Дунстан застонал от искушения, которое она обещала ему. Он знал, что Лейла испытывает те же чувства и что это скорее поставит его на колени, чем простые женские слезы. Он мог устоять перед похотью как таковой, но не имел никакого опыта в обращении с искренней страстью.
— Мы только сделаем все хуже, — признал он, умоляя, чтобы она поняла без объяснений.
— Я думала, мужчины… Я думала, что это легче для тебя. — Она зажгла свечу, и по комнате поплыл аромат ванили.
Лейла направила на Дунстана напряженный, изучающий взгляд. В ее темных глазах промелькнула настороженность.
— Разве мужчины не заводят любовниц, а затем добровольно отказываются от них?
— Только не я, — резко проговорил он. Его сопротивление ослабевало.
Она выглядела несчастной, как будто он подтвердил то, что она уже знала.
— Это несправедливо, — пробормотала она. — Половина населения Лондона беззаботно скачет из одной постели в другую. Любовные ласки для них — простое развлечение.
— И после сказанного ты считаешь, что мое место в Лондоне? — сухо спросил он.
Она покачала напудренной кучерявой головой:
— Нет. Я только смущена. Я знаю, что ты хочешь меня, а я хочу тебя, как никакого другого мужчину в своей жизни. Для меня это что-то новое и пугающее. Я только не могу понять, почему мы должны идти против наших желаний.
Дунстан потер рукой лоб и сам себя спросил: неужели он еще больший глупец, чем думал? Ведь можно легко заполучить сегодня в свою постель эту соблазнительную женщину. Зачем лишать себя удовольствия? Но ему было недостаточно просто переспать с ней. Ему нужно было гораздо больше от нее, гораздо больше, чем он мог попросить, учитывая ситуацию, в которой оказался.
Он четко осознавал, что простой любовной интрижки ему было недостаточно.
— Меня обвиняют в убийстве, и у меня нет будущего, Лейла. Все, что я могу тебе предложить, — это красивый секс и внебрачного ребенка. Я скоро уеду в Лондон. Предлагаю тебе как следует подумать над тем, чего ты хочешь от нас двоих.
— Я уже как следует подумала. — Она прислонилась к столу и обняла себя за плечи, пытаясь успокоиться. — Уехать в Лондон без меня ты не сможешь, я предлагаю тебе согласиться с этим.
Мысль бросить тень на ее репутацию потрясла его. Он не мог взять ее с собой в Лондон.
Но, уступив желанию обладать ею еще раз, Дунстан наклонился и поцеловал ее непокорные губы. Вкус нетерпеливого языка Лейлы успокаивал его, снимал холодную сдержанность и почти вернул прежнего, давно забытого Дунстана. После того как он смог снова стать прежним прямо здесь, в ее лаборатории, со всеми ее гостями в доме, Дунстан неохотно отступил назад, оставив Лейлу стоять с ошеломленным видом, уцепившейся обеими руками за стол.
— У нас нет никакого будущего, — напомнил он ей, — и ты не можешь поехать со мной в Лондон.
Она просто смотрела в ожидании, ее распухшие от поцелуев губы влажно поблескивали, а грудь высоко вздымалась от разбуженной им страсти.
Он тоже больше не мог сопротивляться искушению, как его турнепс не мог отказаться от живительных лучей солнца.
— Сегодня вечером в гроте, — согласился он, затем развернулся, чтобы пойти выпить что-нибудь покрепче.
Оставшись в одиночестве в пустой лаборатории, где всего лишь мгновение назад стоял Дунстан, Лейла почувствовала, как сильно забилось ее сердце и закружилась голова.
Она находилась на краю открытия. Драгоценный дар принадлежал ей, и его необходимо было исследовать.
Возможно, внутри ее растет ребенок, который одновременно пугал и волновал ее.
Теперь у нее было все, что она когда-либо хотела. Почему тогда ей было этого недостаточно? Почему она должна искать Ивеса, который совершенно четко дал понять, что его интересовало ее тело, и не больше?
Ей хотелось обсудить свои открытия с человеком, оценившим ее талант, о котором она мечтала и который, наконец, появился. Ей хотелось проектировать сад вместе со специалистом, умеющим это делать. Но самое главное — все свои успехи она желала делить с человеком, который понимал бы ее.
Лейла, держа в руке пустую мензурку, резко отложила ее в сторону и поспешила назад к гостям проверить, не уехал ли Дунстан.
Там было полно народу, но Ивес уже удалился. И она вдруг отчетливо почувствовала одиночество, лишившись присутствия единственного во всем мире человека, понимающего все тайны ее сердца.
Оставив Юна разбираться с устройством для очистки розового масла Лейлы, а Гриффита изучать ее библиотеку, Дунстан сел на перевернутое деревянное ведро посреди зеленых листьев своего турнепса, чтобы немного проветрить голову и привести в порядок мысли после посещения светского общества. Он сидел в расстегнутом вечернем жилете и фраке, перепачкав землей выходные причудливые туфли, и попивал из кружки солодовый напиток.
