Дженна Питерсен - Странности любви
Но более всего ей запомнилось чувство облегчения, которое заполнило ее, когда кто-то отшвырнул насильника. И шок, когда Мередит осознала, что ее спаситель — не кто иной, как Тристан Арчер, мальчик, при виде которого для нее все вокруг светлело.
Она также помнила ярость, охватившую Тристана, когда он понял, на кого напал пьяный негодяй. Он чуть не убил насильника, настолько сильно было в нем желание отомстить за нее. И тем больнее ей было, когда после этого он отдалился. В ту ночь его чувства казались такими сильными, такими настоящими.
Как сейчас.
— Я помню, — мягко сказала Мередит. — Я помню все.
Тристан кивнул. Может быть, и ему те воспоминания не давали покоя?
— Тогда вы помните, как мы возвращались домой верхом на моей лошади и вы попросили меня дать обещание, — улыбнулся он.
Она кивнула:
— Я попросила вас никогда и никому не рассказывать о том случае. Я сказала моим дяде и тете, что провела ночь у друзей. Мне не хотелось, чтобы они знали о моем намерении убежать от них.
— Я сдержал обещание, — подтвердил Тристан. Она открыла глаза — и словно оказалась в топком зеленом болоте.
— Да, — коротко произнесла она.
— Тогда обещайте мне завтрашнюю ночь. Помогите мне бежать. Выпустите меня. На срок, достаточный для отмщения за брата, — попросил он.
Она отпрянула:
— Вы приравниваете детскую клятву к этому? Если я сделаю то, о чем вы просите, у меня не останется будущего. Скорее всего меня арестуют.
— Я не уравниваю клятвы, — мягко сказал он. — Но я прошу рассматривать обещание, которое я не нарушил за все эти годы, как доказательство того, что я человек слова. И я даю слово, что невиновен. Если я не встречусь с Девлином завтра ночью, все будет потеряно.
Мередит перестала дышать, глаза ее наполнились слезами. Оhпросил поверить ему. Просил доверять. Она не знала, сможет ли.
Она заторопилась уйти, голова у нее шла кругом. У двери она остановилась и обернулась:
— Я… я не знаю.
И вышла в коридор. Она не смела еще раз обернуться, но чувствовала взгляд Тристана на своей спине, пока дверь не закрылась полностью.
Последнее, что она слышала, — его протяжный безнадежный стон.
Мередит сменила позу. Деревянный пол был слишком твердым, чтобы долго сидеть на нем неподвижно, он был таким же неудобным, как воспоминание о разговоре с Тристаном. Но не вспоминать она не могла. Она окинула взглядом комнату. Везде громоздились стопки бумаг, записки и другие улики: все то, что она и другие агенты собрали в ходе расследования.
Все доказывало, что Тристан лжет, что он изменник. Но ее сердце не уступало. Разве не то же самое могло иметь место, если он говорил правду? Чтобы проникнуть в круг сообщников Девлина, Тристану следовало быть убедительным. Разве собранные ею факты нельзя рассматривать как подтверждение намерений, о которых он рассказал, но не того, в чем его обвиняют?
Она перевела взгляд направо, на Ану, просматривающую бумаги. Слева тем же самым занималась Эмили, которая с озабоченным лицом записывала расшифрованные строки. У самой Мередит выражение лица было не менее серьезным. У нее было чувство, словно тяжесть всего мира легла ей на плечи.
Эмили вздохнула:
— Ты права. Все указывает на Тристана. Ана сняла очки и положила рядом с собой на пол, потерла глаза.
— Я старалась изо всех сил, но не нашла ничего, подтверждающего рассказ лорда Кармайкла о том, что он украл картину с целью подобраться к группе Девлина. Никаких доказательств его невиновности.
Мередит кивнула. Она знала, что результат будет таким. Она так часто перечитывала все бумаги, что все помнила наизусть.
Сердце у нее упало. Она хотела верить ему. Но может быть, именно это и было нужно Тристану. Если он действительно изменник, он смог бы воспользоваться ее доверием в своих целях.
Но когда Мередит вспоминала о его глазах, в которых появлялись то гнев, то отчаяние, то желание, ей не верилось, что все это объяснялось только желанием обмануть ее.
Ее мысли метались между утверждениями человека, которого она любила, и фактами, собранными в результате расследования.
Мередит поднялась, оправила платье и стала ходить по комнате. Ей необходимо было двигаться, чтобы убежать от боли.
— Все против него, — вырвалось у Мередит.
Ана и Эмили обменялись взглядами. Ана продолжала сидеть на полу, подпирая спину ладонями.
— Вещественные доказательства — да. Но существуют другие, которые мы не рассматривали.
Мередит подняла голову:
— Другие доказательства? Нет, здесь все, что я собрала для отчета, а также свидетельства лиц, не входящих в нашу организацию. — Она обвела рукой разложенные вокруг бумаги: — Если было бы что-то еще, поверьте, я учла бы это.
Ана чуть улыбнулась:
— Я говорю о твоих чувствах, Мерри.
Эмили вскочила и расхохоталась.
Мередит замерла.
— Мои чувства… — Она покачала головой. — Это не доказательство.
Ана поднялась с пола и взяла руки Мередит в свои ладошки:
— Не говори так. Когда мы обучались, первое, чему нас учили, — доверять интуиции. Чарли говорил, что мы должны доверять внутреннему голосу, если он предупреждает нас, что надо идти направо, когдамы собирались пойти налево. Если он предупреждает, что человек опасен, когда человек этот представляется совсем безобидным.
— Ну вот еще! — воскликнула Эмили и сделала глоток из бокала, который успела наполнить. — Между интуицией, позволяющей ощутить, опасен ли человек, и чувствами большое различие. — Она показала на Мередит: — Она чувствует, что он невиновен, потому что ей хочется верить в это.
Мередит колебалась. Именно это она твердила себе, но мысли, высказанные вслух, утратили убедительность. Может быть, она видит только то, что хочет видеть, а может быть, в этом что-то есть.
Она вздохнула:
— Возможно, Эмили права. Любовь к Тристану мешает мне делать правильные выводы, мешает видеть правду.
Ана недовольно взглянула на Эмили:
— Я ни на минуту не поверю этому. Скажи, ты часто влюбляешься?
Мередит удивилась:
— Нет, разумеется.
— До Тристана ты любила кого-нибудь?
У Мередит появилось чувство, словно в грудь ей воткнули кинжал и повернули его. Она сглотнула, стараясь найти верный тон, не потерять контроль над эмоциями. Ведь из-за них она и оказалась в такой ситуации.
— Нет, — спокойно сказала она. — Раньше я никогда не любила мужчину.
Ана смягчилась:
— Чувства, Мерри, основываются на интуиции. Ты танцевала с другими подозреваемыми, болтала с ними, флиртовала. Как и Эмили. Некоторые из них были красивыми, истинными джентльменами, совсем как Тристан. Но ты не влюблялась в них, поскольку интуиция говорила тебе, что это плохие люди. Я ни на миг не поверю, что ты могла бы полюбить кого-то, считая его дурным человеком.
