Мэдлин Хантер - Правила обольщения
И все же эта женщина не могла полностью изгнать из своей жизни воспоминания о Бене. Он вызывал в ней чувства иного рода, нежели острую тоску и сожаление. Войдя в дверь, она вернулась к прежнему беспокойству о нем. Алексия не могла поставить точку в своих воспоминаниях о Бене, и незавершенность эта не давала ей покоя.
Она вновь вспомнила его поцелуй накануне отъезда в Грецию. Неужели она ощутила тогда лишь его волнение? Ее обидело его стремление уехать, но она похоронила это ощущение. А теперь оно всплыло в воспоминаниях, высвободившись из цепких объятий лжи, не желавшей придавать ему значения. Алексия видела его улыбку, слышала слова утешения. Но она также видела кое-что другое в глубине его глаз.
Облегчение. Бен был рад уехать. От нее? Алексия сомневалась, что много значила для него. Он мог бы порвать отношения с ней в любой момент, для этого не нужно было уезжать в Грецию.
Он испытывал облегчение от того, что покидает Англию, и не желал возвращаться. Хейден считал, что подавленность, вызванная нежеланием возвращаться, заставила Бена забыть об осторожности. И все кончилось тем, что он упал за борт и утонул.
Алексия зажмурилась, стараясь унять закипавшие на глазах слезы. Не важно, кем она была для него – любимой, невестой, кузиной, – она любила его всем сердцем. Не хотела думать, что он был несчастен, что он…
Из-за нее? Ужасно, если их отношения сделали его настолько несчастным. Наверняка в его жизни была еще какая-то тайна.
Алексия пожалела, что не прочла письма внимательно, не нашла в них нечто более существенное, нежели свидетельство того, что в жизни Бена была другая женщина. Она пожалела, что оставила без внимания остальные бумаги. Она пошла в тот день в мансарду лишь для того, чтобы получить ответ на вопрос, мучивший ее сегодня. Алексия слишком быстро поверила в то, что Бен так и не изменился, и забыла о цели своего визита в мансарду, едва ощутив аромат чужих духов.
Алексия потерла глаза, смахивая слезы, просачивающиеся сквозь плотно сомкнутые веки. Она отчаянно заморгала и уставилась в темноту.
Хейден стоял всего лишь в футе от кровати. Свет маленькой лампы, мерцавшей в отдалении, образовывал вокруг него сияющий ореол. Алексия не ожидала увидеть его здесь. Даже не слышала, как он вошел.
Но вот тени зашевелились, и девушка увидела, что на Хейдене надет только небрежно подвязанный поясом халат.
– Ты плакала?
– Нет. – Алексия солгала лишь отчасти, потому что слез оказалось настолько мало, что их нельзя было назвать плачем.
Хейден сбросил халат. Неясные отблески света оттеняли суровые линии его лица и фигуры. Восхищение его красотой отодвинуло на второй план мысли, одолевавшие Алексию на протяжении последнего часа.
Хейден лег рядом с женой, привлек ее к себе и посмотрел ей в глаза. Робкая дрожь предвкушения пронзила тело Алексии.
Хейден не стал ее целовать. Его рука покоилась на бедре жены. Он не сжимал ей руку. Ему не нужно было этого делать. Нежное прикосновение красноречивее слов говорило о его безраздельном обладании женой.
– Почему ты плакала?
Ему не стоило требовать от Алексии ответа. Ведь на самом деле он ничего для него не значил.
– Ты сказал, есть вещи, о которых мы не должны говорить ночью, Хейден. Думаю, это хорошее правило.
Хейден слегка повернул голову и устремил взгляд в пустоту.
– Я сниму или куплю другой дом. В западной части города. Я совершил ошибку, согласившись жить здесь.
– Пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Дом тут ни при чем. Тоска по прошлому все равно будет проявляться время от времени, где бы я ни жила.
Хейден вновь переключил внимание на жену, словно она сказала что-то очень важное. Он погладил рукой ее бедро и ногу, а потом приподнял подол сорочки.
– Наверное, мне стоило бы оставить тебя сегодня наедине с ностальгией, но я не стану этого делать.
Неужели Хейден думал, что сможет побороться за ее внимание после этого? Поэтому ли его поцелуй был таким долгим, таким исчерпывающим, словно специально задуманным для того, чтобы лишить ее способности дышать? Алексия не могла не заметить какой-то новой решительности в обращении с ней. Его поцелуй не мог ввести ее в заблуждение. Хейден господствовал над ней так же, как и тогда в экипаже, когда хотел заставить ее тело признать, что их страсть не просто супружеская обязанность.
Алексия с готовностью подчинилась. Она хотела этого. Она была так одинока в своих размышлениях. Так далека от людей и любви, которая придавала ее существованию значение. Ожидание близости пленяло Алексию больше, чем само удовольствие.
Алексия ощутила прикосновение кожи мужчины к своей, когда он потерся лицом о ее волосы. Дыхание Хейдена ворвалось в нее, возбуждая так же сильно, как и его ласки. Он приподнял Алексию за плечи, стянул с нее сорочку, а потом положил жену рядом с собой.
Алексии нравилось то, как рука мужа блуждает по ее телу. Она закрыла глаза и теперь наслаждалась этими неспешными, уверенными поглаживаниями. Каждый дюйм ее тела ждал, когда волна тепла накроет и его, чтобы проснуться и начать жить собственной жизнью.
Хейден раздвинул ноги жены и лег поверх нее, устроившись между ее бедер. Алексия инстинктивно выгнулась, чтобы принять мужа, но разочарование подавало свой голос, не давая возбуждению расцвести в полной мере. Сегодня все случится быстро, а она надеялась…
Хейден не принял приглашения ее тела. Он взял руки жены, лежавшие на его плечах, и закинул их ей за голову. Теперь, когда Алексия не могла обнять его, она чувствовала себя еще более уязвимой. Ее груди приподнялись, представ перед Хейденом во всей своей красе. Они вдруг стали такими чувствительными, что Алексия ощущала даже прикосновение к ним воздуха.
Хейден не сказал ей, что нужно лежать именно так, но Алексия и без того поняла, что он этого хочет. Тогда, в Кенте, ей показалось, ему понравилось, с какой охотой она отзывалась на каждое его начинание, но сегодня он хотел, чтобы она была пассивным участником действа. Алексия чувствовала себя так же, как в экипаже, атмосфера была та же. Как и тогда, она подумала, что Хейденом движет вовсе не великодушие.
Хейден поцеловал грудь жены, и она тотчас же забыла о растущем в груди негодовании. Она словно завороженная внимала теплым прикосновениям его губ и легчайшим, мимолетным касаниям его волос. Была в этом какая-то необычная притягательная красота. Поцелуи Хейдена, которыми он осыпал ее грудь, заставляли Алексию чувствовать себя драгоценной и вместе с тем всецело принадлежащей этому мужчине.
Вскоре в сознании Алексии снова зазвучала мольба о большем. Теперь ее тело знало, что его ожидает. Но Хейден не спешил. Предвкушение близости мучило Алексию все сильнее, а между тем губы сменились пальцами, медленно ласкающими ее сосок.
