Оливия Дрейк - Если башмачок подойдет…
Саймон мог лишь сделать вывод, что стрелок либо не имел никакого опыта в обращении с пистолетом, либо был совершенным безумцем. Саймон предпочел бы первое. Само собой разумеется, что неумеху поймать легче, чем сумасшедшего. Покончив с делами в детской, Саймон намеревался опросить прислугу, не заметил ли кто-нибудь из них, что в лесу кто-то бродит.
– Это сокровища пиратов, сэр?
Неуверенный голосок Николаса прервал мрачные размышления Саймона. Ему стоило некоторых усилий вернуться к действительности. Его племянник серьезно смотрел на него с проблеском надежды в глазах. На мгновение Саймон увидел в парнишке самого себя. В возрасте восьми лет он бы подумал то же самое, случись ему отыскать золотой артефакт в лесу.
– Значит, вы слышали рассказы о пиратах, когда-то высаживавшихся на этих берегах?
Николас коротко кивнул.
– Папа часто рассказывал мне про них.
– Понимаю. – Саймону не хотелось представлять себе своего брата любящим отцом, поэтому он сосредоточился на кусочке золота, который положил на скамейку между ними.
– Ваша находка гораздо старше, чем любые пиратские сокровища. Она принадлежала кельтам, населявшим Британию тысячи лет назад.
Николас взглянул на кусочек золота.
– О-о-о. – В голосе его звучало разочарование. – Вы уверены?
Саймон рассмеялся.
– Да, боюсь, что так. Подобные осколки имеются в музее естественной истории в Лондоне. Кроме того, я провел последние десять лет, изучая памятники древности, такие как этот.
– Но… Папа говорил, что вы были капитаном кавалерии.
Джордж говорил о нем? Саймон отбросил этот вопрос в ту же секунду, как он возник. Но он продолжал беспокоить его где-то в глубине души. После той последней ссоры, когда ужасные слова были сказаны и дело дошло до кулаков, Саймон заключил, что его брат так же твердо намерен порвать все родственные связи, как и он сам.
Саймон покинул Англию и никогда не оглядывался назад. Все десять лет не было ни писем, ни визитов, вообще никаких известий от брата. Саймон вернулся в Лондон только для того, чтобы официально подать в отставку. И даже тогда он избегал появляться в свете, где неизменно блистали герцог и герцогиня Кеверн. Он посетил семейного поверенного, чтобы оформить наследство, оставленное ему покойной бабушкой, – что и послужило единственной причиной, почему законник знал, куда послать весточку о гибели его брата и невестки: в Дувр, где Саймон ожидал рейса на континент.
Теперь он задумался обо всех этих прошедших годах более спокойно. Может, Джорджа глодало чувство вины? Может, его мучили угрызения совести из-за того, что он украл женщину, которую Саймон любил? Может, именно поэтому он упомянул о нем Николасу? Но размышлять над этим было бессмысленно. Саймон никогда не сможет простить брату предательство.
Но это не означало, что он должен сторониться сына Джорджа. Он-то тут при чем?
С дальнего конца приоконной скамейки Николас внимательно наблюдал за ним. Как он мог подумать, что глаза мальчика походят на глаза Дианы? Она всегда была чувственной и коварной, а взгляд ее сына отражал чистоту невинности. Николас понятия не имел о любовном треугольнике, восстановившем брата против брата, – да ему и не следовало об этом знать.
Однако прошлое пагубно повлияло на его жизнь.
Николас опустил взгляд на что-то, зажатое в его ладони. Это был маленький кавалерист из набора оловянных солдатиков – скорее всего тот особенный, которого он, по словам Аннабелл, носил как талисман.
«Он чудесный маленький мальчик, который безмерно восхищается вами».
Клубок противоречивых чувств шевельнулся в груди Саймона, и у него сжалось сердце.
Что он такого сделал, черт его побери, чтобы заслужить это восхищение? Николас знал своего дядю только как грубого, неприветливого незнакомца, не желавшего иметь с ним дела.
Но с этого момента все изменится.
– Вы правы, – сказал он. – Я был капитаном кавалерии. Наша часть побывала во многих местах… В Стамбуле, Кабуле, Каире. Там я и заинтересовался древними реликвиями. Это было простым увлечением, хобби, пока я служил в армии.
Николас, похоже, с восторгом ловил каждое его слово, поэтому Саймон продолжал:
– Возможно, когда-нибудь я покажу вам эти места на глобусе в библиотеке. И у меня также сохранилась военная форма, если вам хочется ее увидеть.
Лицо Николаса просияло.
– Пожалуйста, сэр, прямо сейчас?
Рассмеявшись, Саймон покачал головой:
– Нет, не сегодня. Но может быть, через день или два, когда мои гости разъедутся. – Это также давало Саймону время провести свое расследование в селении. Пришло время выследить стрелка и позаботиться, чтобы правосудие восторжествовало.
– Вы обещаете? – спросил Николас. Сомнение в его тоне ясно показывало – мальчик не верит, что Саймон сдержит слово.
– Слово джентльмена. А теперь, если у вас есть еще вопросы, я рад буду на них ответить.
Саймон с облегчением прислонился к окну. Разговор оказался не таким трудным, как он ожидал. Будучи мальчиком, Николас скорее всего хотел бы больше услышать о битвах и оружии, о перестрелках с враждебными племенами, о жизни в палатках на продуваемых ветрами равнинах и конных патрулях в диких горных местностях. Саймон мог рассказать Николасу тысячи подобных историй на интересующие его темы.
Мальчик повертел в руках игрушечного кавалериста, затем бросил на Саймона печальный задумчивый взгляд.
– Вы знали мою маму?
Вопрос лишил Саймона дыхания, как удар в солнечное сплетение. Несколько мгновений он не мог говорить.
– Э-э… да. Собственно говоря, знал. Но это было очень давно, я не слишком хорошо ее помню.
Эта ложь была крайне необходима. Помоги ему Бог, он не имел желания отвечать на вопросы о Диане. Что может быть неприятнее необходимости изображать дружелюбие к женщине, которая разбила ему сердце?
– Иногда я не могу вспомнить, как она выглядела, – признался Николас взволнованным тоном. – Значит, я плохой сын?
– Нет! Нет, конечно, нет. – Саймон подался вперед и неловко похлопал мальчика по плечу. – Просто… так иногда бывает, когда проходит время.
– Мисс Куинн сказала, что когда я забываю маму и папу, я должен посмотреть на их портрет. – Николас соскочил со скамейки и подошел к прикроватной тумбочке, а затем вернулся с небольшой серебряной рамкой, которую протянул Саймону. – Видите? Может, это поможет вам тоже получше вспомнить ее.
В замешательстве Саймон уставился на миниатюрный портрет покойных герцога и герцогини Кеверн. Джордж был в темно-красной парламентской мантии и герцогской короне. Диана рядом с ним выглядела великолепно в светлом греческом наряде с бриллиантовой диадемой на белокурых волосах. Они казались вечно молодыми и прекрасными, навсегда запечатленные в акварели.
