Кэрол Финч - В объятиях страсти
– Да. Не могли бы вы сказать, где я могу ее найти?
Трейгер совершил ошибку, подойдя ближе. От его резкого движения Барон мгновенно свирепо ощетинился, не подпуская незнакомца к своей хозяйке. Отсвечивающие желтоватым блеском в пламени камина зубы убедили его, что это не пустая угроза. Вероника не пошевелила пальцем, чтобы отозвать оскалившегося пса, и Трейгеру ничего не оставалось, как застыть на месте из опасения вызвать, раздражение волка в собачьей шкуре или его зловредной хозяйки. «Ну и мрачная личность, – думал Трейгер, глядя на одетую в темное тучную фигуру. – Неудивительно, что Сирена то и дело вспыхивает, как порох, после шести лет, проведенных с такой раздражительной вдовой».
– У меня сложилось впечатление, что внучка не желает вас видеть ни сейчас, ни в будущем, – прохрипела Вероника и закашлялась, невнятно жалуясь на слабое здоровье; обтянутая перчаткой рука потянулась к миске с мясом, предназначенной для Барона, и поставила ее перед собакой. – Ну-ка, Барон, это намного аппетитнее, чем тощие ляжки нашего гостя.
Пес накинулся на еду, не переставая подозрительно коситься на незнакомца, отозвавшегося на колкость Вероники недовольным бормотанием.
– Я настаиваю на встрече с Сиреной, – заявил Трейгер, терпение которого подходило к концу.
Он отнесся бы к вдове с большей снисходительностью, если бы ее скверное настроение объяснялось лишь слабым здоровьем, но Трейгер чувствовал, что и в молодости миссис Уоррен вряд ли отличалась мягкостью характера.
– Настаиваете? – насмешливо прокаркала Вероника. – Не предъявляйте мне ультиматумов, мистер Грейсон. Я единственная, кто может сообщить вам, где скрывается моя внучка, а посему мне и решать, на каких условиях и когда вам будет предоставлена возможность увидеться с ней.
Вредная старуха! Теперь ясно, от кого Сирена унаследовала свое упрямство.
– Она моя жена, и я имею право ее видеть, – веско произнес он.
– Со слов Сирены я поняла, что она считает свое замужество огромной ошибкой. Я вполне с ней согласна. Ваша скоропалительная свадьба так же нелепа, как попытка случить Барона с уличной кошкой.
«Эта особа не стесняется в выражениях», – неприязненно подумал Трейгер, проявляя несвойственную ему выдержку.
– Мадам, , я не хотел бы вас обременять, но…
Вероника пресекла его объяснения:
– Вы уже обременили, мистер Грейсон: испортили вечер, который по всем признакам обещал быть тихим и спокойным.
Выведенный из себя, Трейгер скрипнул зубами и импульсивно сделал шаг вперед, что вызвало ответную реакцию Барона. Пес вскочил и зарычал. Боже, как Трейгеру хотелось надеть намордники на злобную парочку. Напряженно вытянувшись перед Вероникой, он предпринял очередную попытку быть вежливым.
– Поверьте, мне необходимо поговорить с Сиреной как можно скорее. Я прошел через ад, пытаясь ее разыскать. Если бы дело не было настолько важным, я не стал бы настаивать.
Она настороженно изучала его через вуаль, очень сомневаясь в том, что Трейгером Грейсоном может двигать что-нибудь, кроме собственного упрямства. В свою очередь, Трейгер воспользовался возможностью подвергнуть Веронику не менее пристрастному осмотру. Испытывает ли она горечь? Чувство потери? Несомненно. А также неприязнь к нему. Сирена определенно не пожалела красок, чтобы обеспечить ему стойкое презрение своей бабки. Трейгер не сомневался в своих догадках, сожалея тем не менее, что не может посмотреть вдове в глаза.
Хриплый смешок Вероники нарушил напряженное молчание.
– Вам хотелось бы заглянуть под вуаль, не правда ли, молодой человек? Я старая женщина и, возможно, не лишена тщеславия.
За сиплым признанием последовал приступ кашля. Передохнув, она удобнее устроилась в кресле и продолжила:
– Я предпочитаю прятать свое горе под вуалью, чтобы никто не видел мои морщины и мою печаль. По правде говоря, забавно: все пялятся на меня, гадая, так ли ужасно я выгляжу, как рисует их воображение. – Она помолчала, выбивая пальцами дробь на ручке кресла, затем устало вздохнула. – Я позволю вам встретиться с Сиреной, но вы должны пообещать, что не станете ее расстраивать. Она вынуждена скрываться и очень страдает, лишившись свободы, не говоря уже о горе, которое причинила ей смерть отца. Она боится даже собственной тени и никому не доверяет. Здравый смысл подсказывает мне, что встреча с вами только огорчит ее, и я не представляю себе, что Сирена может выкинуть, если вы станете на нее давить.
«Невозможно себе представить, что она выкинет… в любом случае», – подумал Трейгер, но вовремя прикусил язык.
– Сирена многого не понимает в событиях, ставших причиной ее несчастий, – осторожно заметил он. – Я надеюсь, что могу сообщить нечто, что облегчит ее боль.
Вдова ухватилась за ручки кресла и с трудом поднялась на ноги. Когда Трейгер невольно сделал движение, чтобы ей помочь, она подняла руку и слабым жестом остановила его.
– Оставайтесь на месте, мистер Грейсон. Если вы дотронетесь до меня, Барон сочтет своим долгом разорвать вас в клочья и, уверяю вас, сделает это, – проскрипела она и, схватив свою трость, заковыляла к камину.
Трейгер выдержал минуту, пока Вероника грелась у огня, но был не в состоянии ждать до бесконечности.
– Умоляю, скажите, где я могу найти Сирену. Я не успокоюсь, пока не увижу ее и не объясню…
Вероника так резко обернулась, что чуть не потеряла равновесие и вынуждена была опереться о каминную решетку, чтобы не упасть в огонь.
– Я настояла на том, чтобы она скрывалась, пока не состоятся похороны Митчела. Боюсь, сюда нахлынут отряды лоялистов в надежде, что дочь придет проститься с отцом. Я запретила ей встречаться с кем бы то ни было, пока все не утихнет. Вам придется набраться терпения, если вы хотите увидеться с женой. Сирена вернется через две недели.
Трейгер разочарованно вздохнул. Две недели? Боже, да конец света наступит раньше!
– Но я…
– Таковы мои условия, мистер Грейсон. Либо вы их принимаете, либо нет, – заявила она, слабым жестом руки давая понять, что разговор окончен. – Сегодняшняя поездка в город и ваш визит исчерпали мои силы. Мне необходимо отдохнуть. Молли проводит вас.
«С таким же успехом можно взывать к каменной стене», – с возмущением думал Трейгер, уходя под аккомпанемент кашля Вероники. Вдова не более расположена считаться с его желаниями, чем британские власти. Две недели? Проклятие! Да за такой срок ненависть и недоверие Сирены разрушат хрупкую связь, которая возникла между ними. Ему придется загнать двух отличных коней, чтобы доставить донесение Вашингтону и примчаться назад для объяснений с Сиреной в назначенный ее своенравной бабкой день. Неудивительно, что муж Вероники умер.
