Лиз Карлайл - Невеста в алом
— И не надейся. — Он провел кончиком языка вокруг ее пупка, а затем отправился ниже.
— Джефф? — неуверенно прошептала она.
Он коснулся губами внутренней части ее бедра.
— Могу ли я? — пробормотал он.
Она смутно представляла, о чем он спрашивал. Она не была наивной — не совсем. Она положила руки на грубую парусину ложа и вцепилась в него.
— Я не знаю, — прошептала она наконец.
Он поцеловал другое бедро.
— Ах, — хмыкнул он. — Ну, тогда мы должны это выяснить.
Нежно, словно это был цветок, он раскрыл ее большим и указательным пальцами, а затем скользнул языком в ее тепло, затопляя ее желанием. Боль, свернувшаяся внутри ее, сразу же начала бить ключом. Он прикасался к ней так легко и деликатно, дразнил так интимно, что она могла бы умереть от смущения, если бы не чувствовала себя на седьмом небе от счастья.
И казалось, что она готова умереть от наслаждения.
— Анаис, это так восхитительно, — пробормотал он, мягко касаясь губами ее самых интимных мест. — Позволь мне это тебе показать.
На этот раз он проник языком еще глубже, заставив ее вздрогнуть. Она издала звук, похожий на тихий стон, который шел глубоко из горла, и надежда на то, что она сможет противостоять его чарам, растаяла. Анаис хотелось раствориться в этом волшебном, болезненном ощущении, которое, казалось, было создано для того, чтобы полностью подчинить ее его желаниям.
Он снова и снова ласкал и дразнил ее языком, пока она не задрожала, и тогда он скользнул в ее тепло сначала одним пальцем, а затем и вторым. Она была влажной, с ноющей болью, умоляя его о большем.
А затем произошло что-то невозможное.
Что-то новое и неожиданное.
Ее дыхание стало быстрым и коротким, ее руки впились в полотно, словно ее скрутило. Это было как если бы она потеряла сознание, как будто оно слилось с телом и отправилось в какое-то совершенно другое место. Маленькая смерть — так говорят французы, и Анаис поняла почему.
Когда наслаждение поднялось в полную силу, оно погрузило ее в теплый океан, который прошел через ее тело и утопил ее в блаженстве. Анаис уступила ему, потерялась в нем, позволив себе унестись далеко-далеко на волне острого эротического восторга.
Спустя какое-то время она вернулась к жизни, начиная медленно осознавать мир вокруг себя. Она почувствовала, что голова Джеффа уютно устроилась на выпуклости ее живота, а его щетина слегка трется о ее кожу. Смогла услышать последнее в этот день пение птиц за окном. Она подняла голову и увидела, что небо исполосовано фиолетовыми и голубыми линиями, и это было похоже на последний всплеск жизни умирающего дня.
И в этом чудесном свете Анаис не могла не заметить метку на теле Джеффа, вытатуированную черно-синими чернилами и сильно выделяющуюся на фоне кремовой округлости его левой ягодицы. Символ золотого креста — наложенный на чертополох, указывающий тем самым на его происхождение от самой могущественной линии. Шотландской линии.
Это удивило ее и заставило еще раз вспомнить о том, кто он такой. Почему они здесь. И каким недолговечным будет ее счастье.
Застонав, она опустила голову на мат.
— Хорошо, — сказала она, коснувшись лба тыльной стороной руки. — Сейчас у меня нет сил даже умолять. Делай со мной что хочешь.
Он усмехнулся, не поднимая головы, и низкий рокот в его груди отозвался в ней, словно они были одним целым.
О, теперь она понимала, как это бывает, когда кто-то теряет себя. Ей снова напомнили, что голод может уничтожить все лучшее и разумное, что есть в природе человека. И ей было на это наплевать. На этот раз она не хочет думать ни о ком, кроме себя, и об удовольствии, которое может доставить ей этот красивый мужчина. Она схватила его за руку и потащила ее вверх, раздвинув ноги, чтобы принять его.
Закрыв глаза, он встал на колени, опустив рукой свое достоинство, которое было толстое, испещренное прожилками и приводящее в легкое замешательство из-за своей величины.
Да, этот мужчина, которого она не заслуживала, но страстно желала, был вылеплен великолепно. У Джеффа была широкая и гладкая грудь с твердыми, тонко очерченными, словно высеченными из кремового мрамора мышцами. Положив руки на его грудь, она ощутила его дрожь, почувствовала биение сердца и жар, исходящий от него.
Мягко улыбнувшись, Джефф склонился над ней, и когда он начал двигаться и входить в нее, на его жесткие скулы упала тень от мерцающей бронзы волос.
Он издал звук, слегка сопя от напряжения, — или, что более вероятно, пытаясь сдержаться. Анаис в ответ положила руки ему на талию и притянула к себе, смыкая сзади колени. Поставив руки на мат над ее плечами, Джефф перенес свой вес вперед, погружаясь и наполняя ее так глубоко, что она начала бояться, смогут ли они вообще подойти друг другу.
Они подошли.
О да, они подходят друг другу. Идеально.
Она с нетерпением приподняла бедра, чтобы позволить ему проникнуть еще глубже. Он снова застонал, вены его шеи вздулись, как канаты. Он приостановился, затем толкнул еще, еще глубже, пока она не почувствовала, как ее снова и снова пронзает глубокая и сладостная дрожь.
— О, — прошептала она, — это… восхитительно.
И это доподлинно было так. Если его рот был изящно грешным, то это казалось чем-то запредельным. Запредельным и все же вполне естественным — как дыхание. Таким, каким должно быть. Чем-то идеальным.
Погрузившись снова, Джефф напряг свои мускулистые руки.
— Анаис, — шепнул он. — Это мы, любимая. Мы прекрасно подходим друг другу.
Но, как скоро выяснилось, то, чем они были вместе, больше походило на керосин, вылитый на огонь.
Он установил ритм, погружаясь глубоко и медленно, проникая в нее с неумолимой точностью. Анаис инстинктивно приподнялась к нему, ощущая, что ее тело переживает вместе с ним симфонию наслаждения, словно они делали это тысячу раз. И все же это было чем-то совершенно новым. Она начала бояться, что всегда будет ощущать себя подобным образом — вечно старой и вечно молодой, и что когда он остановится, она почувствует себя чего-то лишенной.
Но это был страх того, что будет потом. А сейчас она испытывала бесконечную, абсолютную радость. Анаис провела руками вниз по его спине, получая удовольствие сначала от прикосновения к его широким плечам, затем к скульптурным мышцам его спины и, наконец, к круглым выпуклостям его ягодиц, которые напрягались и дрожали, когда он погружался в нее.
Его аромат, состоящий из мужского мускусного запаха, намека на табак и богатого, теплого аромата его одеколона, окружал ее чувственным облаком. Анаис откинула голову назад и глубоко его вдохнула. Очень глубоко. А затем обвила ногой его талию и подтянула себя к нему, словно они могли раствориться друг в друге.
