Дженнифер Эшли - Нежданно-негаданно

– Так что, – сказала она потерянным голосом, – в глазах всего мира я вдова, перед законом – незамужняя женщина.

– Ты могла вернуться, если бы он попросил. В свое время я наблюдал множество счастливых воссоединений.

Диана мрачно переводила взгляд с одного дерева на другое.

– Из-за этого ты не хотел, чтобы Александра звала меня, да?

– Я уже назвал причину: мне надо было вылечиться.

Когда же наконец он сможет посмотреть ей прямо в лицо? Джеймс уже думал обхватить ее руками и повернуть к себе. Кроме того, возникла проблема с равновесием.

– Ты сделал почти невозможное, – продолжила Диана. – Добраться сюда из самого Плимута в таком состоянии…

– Я знал, что Александра поможет мне.

Она снова опустила глаза, будто скрывая их. Это настораживало Джеймса – он привык, что Диана постоянно сверлит его глазами.

– То есть теперь ты свободная женщина. Я могу этому только радоваться.

– Не совсем, – ответила Диана с ноткой привычного ехидства. – Ты мой любовник. И очень требовательный.

Интересно, о чем она? Видимо, о плимутском трактире. Но тогда они оба неплохо поработали друг над другом. Кажется, он опять возбудился. Черт, даже в таком плачевном состоянии мечты о Диане не давали покоя.

– Но ты же всегда получаешь взамен предостаточно, дорогая. Кстати, ты, случайно, не захватила сегодня пистолет?

Диана наконец с некоторым удивлением посмотрела на него:

– Нет.

– А… Просто я подумал, начнешь целиться в меня, прикажешь снять бриджи. Твоя любимая игра, помнишь?

Она сурово воззрилась на него, что свидетельству его мужества совсем не понравилось.

– Нет, Джеймс, есть кое-что посильнее пистолета. Скоро ты станешь отцом.

Глава 20

Джеймс чуть не свалился со скамейки. Сердце остановилось на одну, две, три секунды… Ух, снова застучало, слава Богу.

– Как же… когда же… откуда ты знаешь?!

– Я уже «увеличивалась» однажды, – усмехнувшись, ответила Диана, – и знаю, как это происходит. Срок небольшой, но я абсолютно уверена. – Она скорчила недовольную гримасу. – И меня тошнит каждое утро, а иногда весь день.

Джеймс посмотрел на ее волосы и лицо: она была неописуемо красива. Чуть заметны шрамы на лице – последствия от крепких кулаков мужа… Тогда, на корабле, озверевший Уэрдинг понял гнев Джеймса – потому и потребовал продолжить бичевание.

Но Джеймсу было уже все равно, он едва ощутил эти удары. Когда порка закончилась; капитан Картер приказал поставить пленника на ноги и если не удержится – опять высечь. Такая бессмысленная жестокость вызвала в Джеймсе лишь отвращение, и он стоял не шелохнувшись им назло. Это испытание отняло слишком много сил, и ему едва хватило выдержки, чтобы доплыть потом до берега.

Сейчас, уйдя в воспоминания, он будто снова ощутил ядовитую соль, насквозь прожигавшую тело, и тяжелые волны, тащившие на дно. Ненависть – вот что держало его на плаву.

На берегу сэр Эдвард очень активно сопротивлялся и даже успел махнуть ножом, но Джеймс быстро изменил ситуацию, отобрав «игрушку».

– Помнишь, – сказал он Диане, – я говорил тебе, что с моим семенем ты не забеременеешь?

– Да. – Она дотронулась до живота с выражением, которое заставило его забыть обо всех болях в спине. – Но кажется, это стало возможным.

– Диана, пойми, я не могу стать отцом!

– А я говорю, что можешь.

Ее застывший, немигающий взгляд стал почти невыносим.

– Позволь в сотый раз объяснить: я объездил весь мир – острова Тихого океана, Азию – вдоль и поперек, всю Атлантику по нескольку раз. И ни одна, ни одна женщина не принесла мне черноволосого малыша со словами: «Знакомься, это твой ребенок». Не странно ли для моряка, путешествующего вот уже двадцать лет?

– Может быть, они тебе просто не говорили, – продолжила спорить Диана. – Или сами ухитрялись не забеременеть. Ну, губки, пропитанные уксусом, и тому подобное…

Смесь невинности и рассудительности в голосе Дианы раздражали его.

– Что ты об этом знаешь? Мне казалось, тебя вырастили в приличной обстановке.

– Да, но я же не дура! В детстве я повсюду ездила с отцом и видела такие вещи, которые он… вряд ли одобрил бы.

– Теперь понятно, почему он седой, – пробормотал Джеймс.

Болезнь сильно действовала ему на нервы, голова отказывалась думать. Сейчас он ничего не хотел, кроме как сидеть в тени, обняв Диану. Да, еще поцеловать ее, чтобы рассосалась внутренняя боль.

Она действительно могла говорить правду. Но если вспомнить те два месяца, проведенные с Сарой? Они почти не вылезали из постели, и уж она бы точно забеременела от него. Но нет! Бросила Джеймса ради Грейсона Финли, которому через двенадцать лет вручила дочку. Сначала Джеймс понадеялся, что Мэгги была его, но, лишь взглянув на нее, перестал мечтать: она выглядела как Грейсон, говорила и смеялась так же.

– Я не хочу обсуждать это сейчас, – сказал Джеймс. – Ты не забыла, я все еще болен? Меня беречь надо.

Диана вспыхнула:

– А я хочу поговорить об этом немедленно! Нет у тебя никаких проблем с бесплодием, и во мне – именно твой ребенок, несмотря на то что я не хотела беременеть, о чем заранее предупреждала тебя.

Судя по взгляду, она винила только его. Не важно, что она ворвалась к нему в спальню в Хейвене и, не дав спокойно помыться, сама начала драить его голое тело. Потом он велел ей уйти, разве она послушалась? Нет, сняла с себя ночную рубашку и полезла на кровать! И все он виноват, конечно. Кто же еще! Его терпению, однако, тоже приходил конец.

– Может, это вообще ребенок твоего мужа, Диана.

Она вскочила с его колен вне себя от негодования:

– Как ты мог так подумать, Джеймс?! Тебя, значит, бьют там до смерти, а я иду к ненавистному мне человеку и прошу доставить мне удовольствие? Ты за кого меня принимаешь? – Она готова была ударить его.

– Я же не сказал, что ты шла по своей воле.

Диана стояла, держа руки на талии. Великолепные рыжие волосы выбивались из прически; полной груди становилось тесновато в декольте.

– Джеймс Ардмор, ты ничего не понимаешь. Сэр Эдвард не хотел меня, ни-ко-гда! Ни в браке, ни сейчас.

– То есть он тебя не трогал? Понятно. А если бы захотел, ты пошла бы?

– Нет, конечно, – ответила Диана после короткой паузы.

Это крохотное колебание чуть не вывернуло Джеймса наизнанку, хотелось выругаться последними словами. Зря он не воткнул нож в Эдварда, когда была такая возможность. Все, хватит, кончилась доброта.

– Будь я помоложе, пошла бы. Но не сейчас. Глупая, влюбленная, я вышла за него замуж, но вскоре он избавил меня от иллюзий – сказал, что не нуждается во мне.

С каждой секундой Джеймсу все больше хотелось протянуть к ней руки, крепко обнять. Она встала, и его колено тут же замерзло!