Жюльетта Бенцони - Знатные распутницы
Но сильнее всего его потрясло то, что, прождав почти всю ночь в надежде, что Полина позовет его к себе, на следующее утро он обнаружил, что Бианджини провел эту ночь у нее, очевидно, чтобы преподать первый урок пения!
Это настолько шокировало бедного Форбэна, что он, не сходя с места, написал письмо императору и попросил отозвать его.
Ответ пришел быстро, В своем приказе его императорское величество распорядился о переводе графа Огюста де Форбэна в штаб генерала Жюно, губернатора Парижа, адъютантом в чине лейтенанта. Молодой человек сразу же выехал в Париж. Он был рад избавиться от мук, связанных с обслуживанием Полины. Однако его самолюбие было сильно уязвлено тем, что его любимая, целиком увлеченная занятиями пения, почти не обратила внимания на его отъезд.
– До скорой встречи, – сказала она равнодушно. – Поскорее возвращайтесь! – После чего она отвернулась от Форбэна и тотчас обратилась к Бианджини, который, не скрывая самодовольства, напевал и позировал перед ней! Маэстро в этот момент был полным хозяином положения!
Но это продолжалось недолго. Возвратившись в Париж в свой роскошный дворец на Фобур Сент-Оноре, Полина встретила на одном из балов прекрасного гусара, которого никогда ранее не видела. Это был неотразимый Арман де Канувиль, командир эскадрона и офицер генерального штаба маршала Бертье. Бравая уверенность прекрасного майора заставила ее мгновенно забыть Бианджини вместе с его музыкой. И поскольку княгиня не принадлежала к числу женщин, долго скрывающих свои чувства, она быстро нашла возможность избавиться от Бианджини довольно оригинальным способом.
Во время одного из концертов во дворце Полины беднягу попросили спеть модную в то время песенку: «Армида, вы меня покинете», из чего певец смог заключить, что он задержался здесь слишком долго.
Он показал себя не более упрямым, чем Форбэн, который, впрочем, остался верным другом Полины. Маэстро освободил поле битвы, чтобы поискать нового любовного счастья в других роскошных постелях, в то время, как Полина была убеждена, что обрела, наконец, самую большую любовь в своей жизни и полностью посвятила себя Канувилю.
Поскольку она решила, что ее любовь может лучше всего расцветать в тиши и обособленности сельской жизни, она вместе со своим прекрасным гусаром перебралась в просторный сельский дом в Нёйи, который она купила совсем недавно и теперь тщательно обставляла. Одно время при дворе даже решили, что Полина, наконец, действительно нашла своего настоящего господина, поскольку уже прошли многие месяцы, а ее пылкая любовь к Канувилю все еще продолжалась.
В домашних туфлях и шелковом халате он постоянно присутствовал на традиционном обряде купаний своей очаровательной любовницы. Других присутствующих уже не было, а это также кое-что да значило. Самые близкие друзья удивлялись. Полину и Канувиля видели всегда только вместе.
То, что пара была такой неразлучной, в конце концов начало действовать Наполеону на нервы. Император считал, и в этом он был прав, что офицеры его гвардии должны находить себе лучшее применение, чем валяться на подушках его сестры. Но, поскольку он трогательно относился к своей «маленькой дикарке» ему было трудно найти убедительный предлог, чтобы вмешаться. Однако несчастному случаю было угодно, чтобы Канувиль сам предоставил ему этот долгожданный повод.
В то утро, император, сидя верхом на своей любимой лошади Али, принимал парад конной гвардии во дворе «Карузель ревю».
В порядке исключения присутствовал и Канувиль. На нем была форма, которая так блестела от золота, что привлекала всеобщее внимание. Наполеон не одобрял подобную роскошь, однако не нашел во внешности командира эскадрона ничего, что нарушало бы устав. Внезапно конь прекрасного Армана испугался, встал на дыбы, рванулся вперед и довольно сильно ударил копытами Али. Наполеон не был хорошим наездником, а его чуткий арабский скакун почувствовал это и, испугавшись, тоже поднялся на дыбы. И его величество император оказался на волоске от того, чтобы не слететь на землю перед парадом своих войск.
Наполеон покраснел от злости и сразу же увидел, что виновным был не кто другой, как Канувиль, который, в свою очередь, залился краской от стыда и пытался отыскать возможность, чтобы поскорее скрыться со своей лошадью, но деваться было некуда. Беспощадные голубые глаза императора осмотрели его с головы до блестящих шпор на его венгерских сапогах. Окаменевший Канувиль ждал, опустив глаза. Орлиные глаза императора заметили элегантную накидку офицера на меховой подкладке, которая не только была вышита тончайшими золотыми узорами, но и подбита мехом соболя. Соболиный мех император узнал сразу. Это был подарок, который ему преподнес царь Александр I, но поскольку он знал, как Полина неравнодушна к мехам, он передарил его ей. Это была последняя капля, переполнившая чашу его терпения, и Наполеон взорвался.
– Майор, ваша лошадь слишком молода. У нее горячая кровь! Я позабочусь о том, чтобы охладить ее!
Канувиль, чрезвычайно встревоженный, спросил, что хотел этим сказать император. Он недолго оставался в неведении. Как только парад завершился, маршал Бертье сообщил ему, что император назначил его курьером, чтобы доставить важную депешу маршалу Массену, который находится в настоящее время в… Португалии!
В полном отчаянии Канувиль рассказал о своем несчастье княгине, которая в негодовании разразилась слезами.
– Наполеон – чудовище! – кричала она. – Он хочет меня убить! Но будь спокоен, любимый. Ему не удастся разрушить нашу любовь. Я тебя никогда не забуду! Ты, к сожалению, должен подчиниться приказу, но поспеши передать эту депешу, как можно быстрее! Ты же знаешь, как сильно я тоскую, когда тебя нет! Ты не должен оставлять меня одну слишком долго!
При этих словах страх несчастного сменился паникой. Он очень хорошо знал, что Полина имела в виду, говоря «как сильно я тоскую!» Если он задержится надолго, то может рассчитывать на то, что к моменту возвращения его место будет занято другим…
В нагрудный карман над сердцем Канувиль положил медальон, который Полина вручила ему как талисман, – обрамленный рубинами шедевр Изабей, – вскочил на коня и сделал все, чтобы установить рекорд на маршруте Париж – Лиссабон – Париж! Гусар гнал, как одержимый. Дюжину загнанных лошадей, жертв своей торопливости, он оставил на пути, пересек Луару, Шаран, Жиронду и Пиренеи, доехал до Бургоса и, наконец, достиг Вальядолида. Десять дней и ночей провел он в седле, давая себе лишь короткие передышки, чтобы перекусить сменить лошадь. Это был действительно рекорд!
Однажды утром в Саламанке генерал Тибо увидел возле своего штаба падающего с коня, покрытого грязью и в растерзанной одежде человека, который не имел ничего общего с бывшим элегантным гусаром генерала Бертье.
