Кара Эллиот - Неотразим и порочен
Коннор нашел взглядом Алексу, танцующую кадриль с новым партнером.
— Ты уже помог.
Он сам почувствовал, что слова прозвучали излишне сухо. Что поделать, Волкодав не привык пользоваться щедростью других.
— Сплетники кровожаднее, чем кавалеристы Сульта,[8] — задумчиво проговорил Грифф, следя глазами за Алексой, скользящей по паркету. — И первыми они нападают на тех, кто выделяется из толпы.
Его жена выделяется, с гордостью подумал Коннор. Она на голову выше толпы.
Грифф понизил голос:
— Ты счастливчик, Волкодав. Твоя жена особенная. Надеюсь, ты позаботишься о ней — и о себе тоже. — Он дерзко ухмыльнулся. — Только полный идиот захочет разорвать такое уникальное — и потенциально выгодное — партнерство.
— Ты не возражаешь, если мы сейчас уйдем?
— Нисколько.
Алекса положила руку на рукав Волкодава и почувствовала под тонкой тканью каменные мускулы. В последние дни они так редко притрагивались друг к другу, что даже мимолетное касание было лучше, чем ничего.
— Мне показалось, тебе весело.
Что-то в его тоне заставило ее взглянуть мужу в глаза.
— Да, и, кстати, мне здесь понравилось больше, чем я рассчитывала.
Возможно, она приняла желаемое за действительное, но ей показалось, что в голосе мужа прозвучала… ревность? Нет, конечно же, нет. Размечталась. Если бы Коннор ее хотел, ему было бы достаточно открыть дверь, соединяющую их спальни.
— Ты хорошо танцуешь.
— Надеюсь, на всех моих сегодняшних партнеров пришлось не более двух сломанных пальцев, — беззаботно заявила Алекса.
Коннор засмеялся. Он был так близко, что его теплое дыхание шевелило ее волосы на затылке. По спине пробежала дрожь.
— Тебе холодно?
— Я устала, — солгала Алекса.
— Экипаж ждет, чтобы отвезти тебя домой.
Больше всего ей хотелось, чтобы Коннор отвел ее в свою комнату и уложил в постель. Но Алекса не осмелилась озвучить это желание. Он, наверное, чувствует себя загнанным в угол, вынужденным вести жизнь, которой никогда не желал. Да и скучно ему с неопытной женой. В его распоряжении множество женщин, отлично знающих, как доставить удовольствие мужчине.
Для этого существует великое множество самых разных способов.
Алекса знала это, поскольку случайно обнаружила книгу, спрятанную в ящике стола Себастьяна. Она искала перочинный нож, но когда нащупала мягкий переплет, почувствовала острое любопытство. Открыв книгу, она поняла, что это графическое руководство, показывающее разные приемы любовной игры.
Старая пословица гласит, что одна картинка лучше тысячи слов, может быть, двух тысяч — в данном случае, учитывая избыток деталей. Перелистнув несколько страниц, Алекса лишилась дара речи, но вместе с тем была необычайно заинтригована. Бумага и чернила, пусть даже цветные, не могут заменить практический опыт.
Но было бы наивно думать, что Волкодав сочтет ее такой же привлекательной, как его прошлые любовницы.
Благодарная за то, что темнота скрывает ее дрожащие губы, Алекса вышла в ночь. Коннор быстро нашел их коляску в скоплении экипажей всех мастей и помог сесть. Она снова почувствовала острое разочарование, потому что он выбрал место напротив нее.
Ну почему он не отошлет ее обратно в Линсли-Клоуз, если она ему совершенно не нужна?! По крайней мере, в деревне она могла приносить пользу.
Коннор поправил на ней плащ, и, неожиданно разозлившись, она отпрянула.
— Алекса?
Граф сел рядом и обнял жену. Она уткнулась лицом ему в грудь, с наслаждением вдыхая до боли знакомый запах. Накрахмаленное белье, пряный одеколон… У нее из глаз хлынули слезы, и она отчаянно вцепилась в рукава его фрака. Нет, она ни за что не откажется от него без борьбы.
Муж принялся покрывать легкими поцелуями уложенные в замысловатую прическу волосы, лоб, потом его губы скользнули по мокрой щеке.
Алекса погладила его щеку, подбородок. В тусклом мерцающем свете он выглядел суровым и безразличным. Ее рука задрожала.
— Прости меня, — шепнул он.
Черт бы его побрал! Она не хотела, чтобы муж чувствовал себя виноватым.
— Тебе осталось недолго терпеть, — сказал он. — Как только грязные слухи относительно нашей свадьбы стихнут, мы сможет избегать приглашений.
Он говорил так бесстрастно, что у Алексы сильнее задрожали руки. Постаравшись успокоиться, она просунула руку между пуговицами его рубашки и потеребила жесткие завитки на груди. Она услышала, что муж на мгновение задержал дыхание, а потом с шумом выдохнул. Она провела ладошкой по напрягшимся мышцам, почувствовала сильное биение сердца.
Сердце Волкодава билось под ее рукой.
— Алекса…
Голос Коннора больше не был далеким и бесстрастным.
Она услышала тихий стон, губы мужа коснулись ее губ, и она ощутила пряный вкус вина.
Коннор целовал ее снова и снова, а Алекса, вцепившись в мягкую ткань его одежды, старалась привлечь его ближе. Она хотела большего. Полулежа на сиденье, она потянула мужа на себя. У нее отчаянно колотилось сердце, но сдаваться она не собиралась. Настойчивая и требовательная.
Он уже лежал на ней, избавившись от части одежды и лаская нежную грудь, когда экипаж остановился. Выругавшись, Коннор выпрямился и быстро пересел на противоположное сиденье.
Алексе хотелось плакать. Она села прямо и стала поправлять одежду. В это время Коннор извлек из темноты ничем не примечательный плащ и поношенную шляпу.
— Что… — начала она.
Спрятав лицо за поднятым воротником и полями низко надвинутой шляпы, граф направился к двери.
— Я должен уйти.
Куда? Алекса прикусила язык, да так сильно, что почувствовала вкус крови, но все же не задала этот вопрос вслух. Быть может, он ищет друзей — и врагов — в своих прежних охотничьих угодьях?
Дверь открылась, и в экипаж поднялся закутанный в плащ человек.
— Кам доставит тебя домой в целости и сохранности, — сказал Коннор.
Он взял у друга записку и спрыгнул на мостовую.
Камерон уселся на свободное место и весело улыбнулся:
— Добрый вечер, графиня.
Алексе потребовалось время, чтобы оторваться от окна, хотя фигура графа уже исчезла в тумане. Как нелепо она себя ведет! Замужняя дама, мечтающая о своем муже, словно глупая школьница. То, что она никак не могла выразить словами свою тоску, сбивало с толку еще больше.
— Как вам нравится ваша новая жизнь, леди Халлауэй, — спросил Камерон.
Алекса пробормотала несколько слов, услышав которые Камерон весело хмыкнул:
— Я хорошо говорю по-гэльски. А то, что вы сейчас сказали, заставило бы покраснеть старого одноногого пирата. — Заметив, что его мягкое поддразнивание лишь ухудшило ее настроение, он нахмурился. — Что-нибудь не так?
