Сабрина Джеффрис - Шалун в ее постели
Джаррет рассмеялся.
— Что ж, дорогая, тогда предложи свой вариант.
— Ну, уж если мне надлежит быть божеством, то я предпочла бы стать Минервой. Потому что она умна, красива и является к тому же богиней торговли.
— Сожалею, но этой дамы нет в списке. — Джаррет рассыпал ее волосы по плечам.
— Потому что она девственница? — спросила Аннабел с грустной улыбкой.
Он тоже улыбнулся и покачал головой:
— Нет, потому что имя этой богини носит моя сестра, — Развязав тесемки на ее сорочке, он добавил: — А то, что я испытываю к тебе, моя милая, не имеет ничего общего с братскими чувствами.
«Моя милая»? У Аннабел перехватило горло. Значит, после всего случившегося вечером она все-таки «милая»?
Когда Джаррет попытался снять с нее сорочку, она, отстранив его руки, с улыбкой сказала:
— Нет, сейчас твой черед.
Он тут же сорвал с себя сюртук и жилет и бросил их на стол. За ними последовали подтяжки и галстук. Когда же он снял рубашку, у Аннабел от восторга перехватило дыхание; она ожидала увидеть тело изнеженного аристократа, но оказалось, что перед ней предстал греческий бог — крепкий и мускулистый, но в то же время стройный и изящный. «О Боже, да он же вылитый Аполлон», — промелькнуло у Аннабел.
— Тебе нравится то, что видишь? — спросил Джаррет с усмешкой. Отбросив в сторону рубашку, он уселся на стул, чтобы стащить сапоги.
— Да, возможно, — уклончиво ответила Аннабел. Не говорить же ему, что она в восторге…
Тут Джаррет, чуть расставив ноги, откинулся на спинку стула. Внимательно посмотрев на нее, он снова усмехнулся и тихо сказал:
— Иди же сюда, моя скромная шалунья.
Увидев, как натянулись между ног его брюки, Аннабел судорожно сглотнула. Усевшись, ему на колени, она прошептала:
— Но мы ведь решили, что я богиня, а не шалунья, не так ли?
Он обнял ее и как бы в задумчивости пробормотал:
— Да, разумеется, богиня. Но мы еще не решили, какая именно. — Коснувшись ее обнаженной груди, он продолжил: — Знаешь, я начинаю думать, что ты скорее всего Венера. Да-да, конечно!.. Богиня красоты!
«И богиня любви», подумала Аннабел, когда он принялся покрывать поцелуями ее груди. О Боже, ей хотелось рыдать от восторга и страсти, от его чудесных ласк и поцелуев.
«И сейчас он еще опаснее, чем в ратуше, когда злился на меня, — промелькнуло у нее неожиданно. — О Господи, — мысленно взмолилась она, — сделай так, чтобы он после этой ночи не завладел моим сердцем — ведь оно ему ни к чему…»
Тут он легонько прикусил ее сосок, и она тотчас же почувствовала, как по телу ее пробежал сладостный трепет. Джаррет, скользнув рукой ей под подол, проговорил хриплым шепотом:
— О, да ты, как горячий шелк, теплая и влажная…
И он тоже был готов — сидя у него на коленях, она прекрасно это чувствовала.
В следующее мгновение, чуть приподняв Аннабел, он усадил ее на себя верхом и, прижав, к паху, легонько покачал. Ощущение было волшебным, и она, не удержавшись, громко застонала. Джаррет же снова стал целовать ей груди, продолжая при этом раскачиваться и тем самым еще больше ее возбуждая.
Когда же он коснулся пальцами ее лона, Аннабел содрогнулась всем телом — и забыла обо всем на свете; теперь она знала только одно: ей хотелось большего, и как можно быстрее.
Из горла ее раз за разом вырывались стоны, а Джаррет, играя на ее теле, как Аполлон на струнах своей золотой лиры, хрипловатым шепотом говорил:
— О конечно, Венера… Да-да, определенно Венера…
— Джаррет, быстрее! — выкрикнула она. — О, небеса!..
— Я непременно подарю их тебе, моя прекрасная Венера. Ведь именно там место богини. О, Аннабел, какая же ты соблазнительная! Не знаю, как долго смогу вытерпеть…
— Джаррет, не нужно терпеть! — Она нащупала на его брюках застежку. — В этом нет необходимости, потому что я… — Аннабел снова застонала.
Прерывисто дыша, он тотчас поднялся на ноги и быстро сбросил с себя остатки одежды. Аннабел взглянула на него — и из горла ее вырвался восторженный крик. Да, он действительно был сложен как Аполлон. Узкие бедра, стройные мускулистые ноги, а между ними…
О Господи, спаси и помилуй!
В полумраке сарая она не могла рассмотреть его как следует, но сейчас он открылся ей во всем великолепии. Никакой Руперт не мог с ним сравниться — Джаррет во всех отношениях превосходил его.
Пристально взглянув на нее, он гортанным голосом произнес:
— Разденься же… Сними сорочку и панталоны. Я хочу на тебя посмотреть.
Тут же сняв панталончики, Аннабел замерла в нерешительности — ей не хотелось расставаться с сорочкой. Ведь Джаррет мог заметить на ее животе бледные полосы, оставленные беременностью. «И если он заметит их, то, возможно, поймет, что это значит», — думала Аннабел.
Но выбора у нее не было. Если она продолжит упрямиться, он наверняка задумается, и тогда…
Прервав ее раздумья, Джаррет сам стащил с нее сорочку. И тут же, окинув ее взглядом, с нескрываемым восхищением воскликнул:
— Милая, чего же ты стеснялась?! Ведь ты очаровательна, прекрасна! Даже прекраснее, чем я думал!
Он обнял ее за талию и привлек к себе. Почувствовав, как к ней прижимается его возбужденная плоть, она вспомнила, что следовало кое о чем позаботиться.
— Ты сказал, что примешь меры предосторожности, — прошептала она.
Джаррет тотчас отстранился от нее.
— Ах да, конечно…
Он взял свой сюртук и стал рыться в кармане.
— Что ты ищешь? — спросила Аннабел.
Тут он вытащил что-то из кармана и поднес к свету.
— Принимаю меры предосторожности.
Аннабел в изумлении уставилась на длинную шелковистую трубку в его руке.
— Но это не то, что Руперт… То есть он полагал…
— Хочешь, угадаю? — сказал Джаррет, натягивая трубку на свой подрагивавший от возбуждения орган. — Он в самый ответственный момент выходил из тебя.
— Да-да, именно так, — поспешно закивала Аннабел, — Он сказал, что так… у меня не будет ребенка.
— Это не лучший способ, — заявил Джаррет. Перевязав трубку шелковой ниткой, он шагнул к Аннабел. — Тебе просто повезло, что все закончилось благополучно. Но так бывает далеко не всегда. Видишь ли, иногда мужчина просто-напросто не успевает…
— Да, наверное… — пробормотала Аннабел. Уж она-то прекрасно это знала. Кивнув на трубку, она спросила: — А это… предохранит?..
Джаррет с улыбкой ответил:
— Непременно, кондомы всегда меня выручали. — Он привлек ее к себе. — Не волнуйся, милая. Я знаю, что делаю.
Она очень на это надеялась. Все эти его разговоры о богинях плодородия заставили ее понервничать.
