Барбара Картленд - Брак по расчету
Граф взглянул на ее пылающие щеки, приоткрытые губы, сияющие глаза.
— Какая ты красивая, — сказал он. — Невероятно красивая. Неужели ты могла хоть на мгновение подумать, что я тебя отпущу?
— Я думала… вы любите… — прошептала Карина.
— Я люблю тебя! И никого больше! — прервал ее граф. — В моей жизни есть только ты. Неужели ты не понимаешь, Карина, что я полюбил тебя с той самой минуты, когда мы обвенчались? С той самой ночи, когда я вошел в твою спальню, собираясь… — какой же я был дурак!.. — настоять на своих супружеских правах. Но я пришел, потому что желал тебя, потому что любил тебя, хотя тогда я даже сам себе в этом не смел признаться. А когда ты дала решительный отпор, подумал, что я тебе отвратителен, и понял, что необходимо сначала завоевать твое сердце и только потом назвать своей женой…
— Вы… в самом деле… говорите это мне? — прошептала Карина. — Это… правда?
— Правда, моя любимая. О! Если бы ты знала, как мне было тяжело эти недели. Я с ума сходил от желания, но гордость не позволяла подойти к тебе, ведь я думал, что ты предпочитаешь Меррика. — Он крепче прижал ее к себе. — Я его ненавидел, ревновал. Но мне в голову не приходило завоевать тебя. Только сегодня, получив письмо, я понял, что, если потеряю свою любовь, моя жизнь ничего не стоит. Я люблю тебя так, как не любил ни одну женщину.
— Это… правда? — прошептала она. — Я всегда… мечтала, что вы когда-нибудь скажете мне… эти слова, но я никогда не верила… что это произойдет наяву!
— Наяву, любовь моя! — Граф опять поцеловал ее. Немного погодя он тихо произнес: — Давай забудем все неприятное, что произошло с нами после того, как мы обвенчались. Давай вернемся ко дню нашего бракосочетания, моя дорогая, и начнем сначала. Представим себе, что только что вышли из часовни. Впереди медовый месяц, и мы будем вдвоем — ты и я. Нам столько нужно сказать друг другу…
— Мы правда… можем это сделать?
Карина взглянула на него, лицо ее светилось счастьем. Граф подумал, что никогда в жизни не видел женщину такой нежной, мягкой красоты. Он поднес к губам ее руки.
— Я приветствую новобрачную! — с улыбкой промолвил он. — Добро пожаловать в наш новый дом, миледи. Надеюсь, вам понравится в Дроксфорде.
— Благодарю, ваше сиятельство… Ах, как бы я хотела, чтобы на мне сейчас было мое лучшее платье!
Граф рассмеялся:
— Вот слова настоящей женщины. А чем плохо это платье? Ты в нем неотразима.
— Оно обыкновенное, — смущенно улыбнулась Карина. — Я хочу, чтобы ты… видел… думал… что я красивая.
— Ничего другого я и не думаю! — сказал он и поцеловал ее мягкие губы.
Карина затрепетала. Опять закружилась голова.
— У меня есть для тебя подарок, моя любимая. Возможно, он скрасит твое разочарование по поводу, как ты выразилась, обыкновенного платья, — сказал граф.
— Подарок?
Граф подошел к столу и вытащил из ящика несколько бархатных коробочек и открыл их. Взору Карины предстали тиара, украшенная бирюзой и бриллиантами, широкое ожерелье, браслеты, кольцо и серьги.
— Какая прелесть! — воскликнула Карина.
— Их носила моя матушка, — сказал ей граф. — Перед смертью отдала их мне и завещала, чтобы я подарил их своей жене в самый счастливый день моей жизни. Думаю, сегодня этот день настал. Ты наденешь их?
— Конечно!
Он водрузил тиару на ее золотую головку, застегнул ожерелье, надел браслеты на ее маленькие запястья и вдел в уши серьги.
Карина взглянула в зеркало на свое отражение и воскликнула:
— Вот теперь я должна тебе понравиться!
Он обнял ее, но тут в комнату вошел дворецкий и сказал:
— Ужин подан, миледи!
Граф величественно протянул Карине руку. Сияя от счастья, она, рука об руку с мужем, вышла из комнаты.
К удивлению Карины, он повел ее не в большой банкетный зал. Они стали подниматься по лестнице. Дворецкий распахнул дверь, выходящую на лестничную площадку. Она вела в комнату, примыкающую к спальне Карины. Переступив ее порог, Карина вскрикнула от изумления. Небольшая, овальной форумы комната, украшенная от пола до потолка белыми цветами, походила на сказку.
Гирлянды цветов свешивались с карнизов. Повсюду стояли букеты лилий, гвоздик, белой сирени и роз, наполняющие комнату чарующим ароматом.
Карина взглянула на графа:
— Ты сделал это для меня?
— Для своей новобрачной.
На столе стояли свечи в золотых канделябрах, украшенные белыми орхидеями. Граф опустился на обитый бархатом стул с высокой спинкой. Карина присела рядом.
Он поднял бокал.
— За нас, — тихо, чтобы не услышали слуги, сказал ее муж. — И за нашу любовь, моя любимая.
Если бы ее спросили, что она ела, Карина не смогла бы ответить. Все казалось восхитительным. Она могла думать только о мужчине, сидящем рядом, не спускавшем с нее восторженных глаз;
— Через несколько дней я повезу тебя в Париж, — сказал граф. — Я так много хочу тебе показать.
— Ах, я такая счастливая! — ликовала Карина.
— И мы будем все время вместе. Одни, — тихо произнес он и посмотрел на нее таким взглядом, что Карина вспыхнула.
Наконец ужин подошел к концу и слуги ушли. Граф отодвинулся от стола и взял в руки бокал с коньяком.
Когда дворецкий удалился, сквозняком приоткрыло дверь, ведущую в спальню новобрачных. Карина вдруг подумала о том, что она наедине со своим мужем.
— Ты счастлива, любовь моя? — ласково спросил граф.
— Да. Но мне хотелось кое-что узнать у тебя.
— Ты хотела спросить о Гае?
— Что… случилось давно? Почему вы в ссоре?
— Не сомневаюсь, Гай рассказал тебе свою историю того, что произошло много лет назад. Теперь выслушай меня. Я любил Гая, Карина, и никогда бы не предал его.
— Но ты, я думаю, и не предавал его?
— Конечно нет! Гай был моим другом, братом с самого детства. Мы одинаково думали, с полуслова понимали друг друга. — Граф замолчал. Казалось, он перенесся в прошлое. Потом продолжил: — Когда Гай сказал, что собирается сбежать с моей кузиной, я испугался не за Клеон, а за Гая. Видишь ли, я знал, что из себя представляла его возлюбленная. Она была темпераментная особа, безудержная и порочная.
— Что ты имеешь в виду?
— Гай не был ее первым мужчиной. Когда ей было всего пятнадцать, она вступила в связь с гувернером ее брата. На следующий год произошло то же самое с адвокатом лорда Варда, женатым человеком, отцом троих детей. — Граф помолчал. — Конечно, и в том, и в другом случае вина ложится на мужчину… Но меня невинное личико Клеон не ввело в заблуждение. И когда я понял, что она заманила в ловушку Гая, я огорчился. Она была привлекательная особа, весьма привлекательная, и без труда вскружила ему голову. Но когда он рассказал, что собирается с ней бежать, я счел своим долгом этому помешать. Зная, что с Гаем спорить бесполезно, я рассказал все отцу, надеясь, что тот отговорит Гая от безумного поступка.
