Карен Рэнни - Шотландская любовь
Хелен о чем-то оживленно беседовала с американцем. Элизабет и Фергус по-прежнему игнорировали друг друга, а Хельмут стоял в дверях и смотрел на нее с таким видом, словно обнаружил на полу раненую мышь. Она не знала, чего ему хочется больше: растоптать ее или же поднять за пояс халата и куданибудь выбросить.
– Поможете мне встать? – попросила она, и Фергус с Элизабет бросились ей на помощь.
Фергус неловко подхватил ее под одну руку, Элизабет – под другую. Последняя оказалась гораздо сильнее, чем можно было подумать. Ведь по внешности она больше напоминала ангела во плоти.
Очевидно, эти двое соприкоснулись рукавами, потому что тут же дернулись, как от удара током, и отошли друг от друга. Шона закусила губу от досады.
Поднявшись с кресла, Шона оперлась на его спинку, не уверенная, что сможет идти одна.
– Я принесу мистеру Лофтусу что-нибудь перекусить, – заявила Хелен. – Шона, может, тебе приготовить чаю?
Шона медленно кивнула. Она не собиралась двигаться с места, пока ей не станет лучше.
– Вы всегда спите полностью одетой? – спросил Фергус у Элизабет.
Вместо ответа Элизабет прерывисто вдохнула.
Нет, ну сколько можно? Почему они так упрямы? И почему оба делают вид, что не интересуют друг друга?
– Мне кажется, вам нехорошо, – заметила Элизабет. – Отвести вас в постель?
– Нет, спасибо, я выпью чаю, и все будет в порядке.
А может, даже и виски – если, конечно, Старый Нед оставил хоть одну бутылку. Шона чувствовала, что готова на все, лишь бы заглушить острую боль в голове.
Хелен ушла, а следом за ней откланялся мистер Лофтус. Хельмут тоже куда-то делся. Шона осталась наедине с Фергусом и Элизабет.
– Меня кто-то ударил, – объявила она.
Фергус ошарашено уставился на нее. Но вот реакция Элизабет ее поразила: она определенно выглядела виноватой.
– Сегодня мистер Лофтус искал вход в тайный коридор, – призналась Элизабет. – Только я не знаю, преуспел он или нет: он отослал меня за Мириам.
Фергус улыбнулся:
– Очаровательная юная леди.
Шона непонимающе нахмурилась:
– Ты же считаешь ее идиоткой.
Она полностью игнорировала присутствие Элизабет.
Фергус пожал плечами:
– Идиотка, зато богатая.
– Ты же не собираешься сойтись с Мириам Лофтус?
– А чем отличается богатая жена от богатого мужа?
Они сверлили друг друга взглядами.
– Ты обижаешься, что я вышла за Брюса?
– Чтобы спасти меня? – Он скривился. – Ты могла бы выйти за Гордона и спасти себя.
Шона онемела от потрясения. Неужели он все время об этом думал? Брюс был к нему щедр. Может, Фергус и на это обижается?
– Возможно, теперь моя очередь жениться на мешке с деньгами.
Шона покачнулась.
Надо что-то сделать. Прямо сейчас, прежде чем эта невозможная идея укоренится в его мозгу.
– Хорошо. Тогда я пойду флиртовать с мистером Лофтусом.
Глаза Элизабет расширились.
– Проверим, кто из Имри женится на деньгах первым.
Фергус нахмурился:
– Не глупи.
Шона направилась из комнаты. Этот жест выглядел бы драматичным, если бы ей не приходилось опираться на Элизабет. Фергус остался в малой гостиной. Наверное, будет теперь строить планы соблазнения Мириам Лофтус, подумала Шона.
Она чувствовала себя ужасно, и не только потому, что у нее страшно болела голова.
Глава 22
Шона стояла на утесе над Лох-Мором. Волны с белыми гребешками, словно игривые дети, набегали на берег. Пронизывающий ветер сорвал с Шоны капюшон и растрепал волосы. Она в отчаянии попыталась собрать их в пучок, но тщетно – ветер забавлялся с ними вовсю.
Уже дважды Шона приходила на это место – и дважды поворачивала назад. Ей не хватало мужества спуститься к Ратмору, оно утекало, как вода сквозь пальцы.
Прошло два дня после ее обморока в гостиной. «Обморок» – так все называли это происшествие, но Шона-то знала, что никаким обмороком там и не пахло. И Элизабет знала – она постоянно контролировала ее состояние на следующий день, когда Шона решила воспользоваться ситуацией и просто осталась в постели.
Она бы и по сей день пребывала там, накрывшись с головой одеялом, но ей попросту не давали покоя. Последней каплей стало появление кухарки на грани истерики. Шоне пришлось встать, одеться и пойти объяснить мистеру Лофтусу, что кухарка понятия не имеет, в каком виде он любит яйца, потому что это Шотландия, а не Нью-Йорк, но, может быть, его устроит лосось на обед?
Покидая покои лэрда, Шона думала о том, что у Фергуса больше шансов очаровать Мириам, чем у нее – мистера Лофтуса. А все потому, что она испытывала к этому богатому тучному американцу глубокую искреннюю неприязнь.
Теперь же мистер Лофтус, Элизабет, Хельмут и Хелен заседали в библиотеке, Хелен разливалась соловьем об истории Шотландии, а мистер Лофтус хвастался познаниями в области истории Соединенных Штатов. Фергус, очевидно, засел у себя в башне, а Дженни и кухарка возились на кухне. Чувствуя себя совершенно свободной, Шона решила, что может наконец обдумать одну из стоящих перед ней задач.
Ей всегда хватало смелости смотреть правде в глаза. Даже самой неприятной правде. Однако никогда прежде правда еще не бывала столь горька. Сегодня она просто не может повернуть назад. У нее нет другого выбора.
Шона крепче сжала брошь в кулаке и почувствовала, как та больно впилась в ладонь. У нее осталась только одна ценная вещь, которая перешла к ней после смерти матери, – вот эта брошь с гербом клана Имри, выложенным бриллиантами и изумрудами.
Но от мысли, что ее нужно продать, она чувствовала, как в животе что-то сжимается, но сейчас было не время для глупых сантиментов.
Шона поплотнее завернулась в плащ и направилась в Ратмор.
В этот момент сама земля под ее ногами зарычала, как потревоженный дракон, и содрогнулась. Столп белого дыма высотой, наверное, в тысячу футов взметнулся к небесам, оттенив их серый цвет. У Шоны подогнулись колени. Ей показалось, что настал конец света – но лишь на одно мгновение.
Еще долго после взрыва у Шоны гудело в ушах. Дым охватывал ее призрачными пальцами, едкий запах во рту превращался в мерзкий вкус. Шона закашлялась, помахала ладонью перед лицом – и тут увидела, что Ратмор до сих пор скрыт в облаке дыма.
Там же Гордон!
Она побежала – ноги будто сами нашли протоптанную тропинку в лесу.
На дороге, ведущей к фабрике, с другой стороны от Ратмора, Шона остановилась. Сердце ее замерло, глаза оставались широко распахнутыми.
Нетерпеливый ветер уже унес дым, но едкий запах оставался в воздухе, от него жгло в носу и першило в горле.
