Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество
– Пенелопа… – Иан наклонился к ней и зашептал на ухо. Пенелопа победно смотрела на Алану, пока до нее вдруг не дошел смысл сказанного Ианом.
Свинья?! Пенелопа почувствовала, как стремительно краснеет. Краска стыда проступила сквозь румяна на ее лице.
– Пенелопа, к сочельнику я пообещала научить женщин английскому контрдансу, чтобы мы могли устроить танцы, – заговорила Алана, глядя на нее так ласково, словно они были подругами и Пенелопа не допустила только что непростительный промах, разболтавшись о том, как свинья пекла песочное печенье и вдобавок поддерживала с ней занимательную беседу.
Пенелопа взглянула на Иана: его лицо было непроницаемым.
– Так вы составите нам компанию, Пенелопа? Приходите обязательно, – настаивала Алана. – Я все еще хромаю, и, если я попробую научить кого-нибудь полонезу или шотландскому рилу, на танцах в сочельник все мы будем дружно прихрамывать.
Элизабет, чтоб ей провалиться, все еще держалась за живот, потешаясь над сестрой. Пенелопа исподтишка показала ей кулак. Она знала все английские танцы, славилась умением танцевать их и считалась превосходной партнершей. Но сейчас в толпе, окружившей ее, то и дело слышались шепотки, вспыхивали усмешки, люди хихикали и переглядывались, и Пенелопу словно обдавало ледяной водой. Они смеялись над ней!
Она гордо вскинула подбородок. Если она откажется показывать им танцевальные па, их возьмется учить Алана. Представив себе полный зал прихрамывающих шотландцев, пляшущих английский контрданс, Пенелопа подавила улыбку. Так им и надо!
Выдержав паузу, она ответила Алане:
– Может быть, вам поможет Элизабет, – впрочем, танцует она неважно. – Пенелопа позлорадствовала, увидев, как сползла улыбка с лица ее сестры. – Но все-таки уроки она брала и кое-что знает. А я, увы, занята, к тому же пора пить чай.
– Вот и у меня та же беда, – подхватил Иан. – Как дело доходит до танцев, кажется, что я родился с двумя левыми ногами, – он коротко поклонился Алане. – Увидимся за ужином, – сказал он Пенелопе, явно ожидая, что она отпустит его руку, но Пенелопа настойчиво вцепилась в нее и вместе с Ианом направилась через холл, надеясь, что Алана Макнаб смотрит им вслед.
– За последние несколько дней нам ни разу не представилось случая поговорить, Иан, – начала она. Он свернул в библиотеку, где от вязания отвлеклась сразу дюжина пар глаз. Разговоры и пощелкивание спиц смолкли.
– Добрый день, – с улыбкой поприветствовал присутствующих Иан.
– Здравствуйте, лэрд. Только лучше бы вы постучались, а то испортите себе весь рождественский сюрприз, входя без предупреждения, – недовольно сказала одна из женщин.
Пенелопа нахмурилась, ожидая, что Иан одернет дерзкую незнакомку, но он лишь усмехнулся.
– Ладно, не буду вам мешать, Лотти, – и он покинул библиотеку, сопровождаемый Пенелопой. – Куда вас проводить, Пенелопа? – учтиво спросил он, многозначительно глядя на руку, которой она вцепилась в его локоть.
– А куда идете вы? – она взмахнула ресницами.
– В соляр. У меня дела. Накануне Рождества всегда много хлопот.
Ей не оставалось ничего другого, кроме как смириться.
– Да, – согласилась она и вспомнила ангела со старательно вырезанным лицом Аланы. – Может, вам чем-нибудь помочь? – добавила она, подступила ближе и заглянула Иану в глаза. – Я могла бы просто побыть с вами.
Он коснулся ее пальцев, но лишь затем, чтобы осторожно разжать их и снять со своего локтя, освободиться от нее. Мгновение она раздумывала, не броситься ли к нему в объятия с жаркими мольбами, но отчужденное выражение его лица остановило ее.
– Спасибо, Пенелопа, но нет, это ни к чему. Увидимся позднее.
Глядя, как он уходит от нее, она задыхалась от накатившей волны досады, ярости и ревности. И скривилась, услышав, как в большом зале волынка сначала издала вступительный вопль, а потом разразилась бурным потоком пронзительных звуков. Подхватив юбки, Пенелопа бросилась бежать вверх по лестнице и не останавливалась, пока не влетела в свою комнату. Энни просила ее пустить к себе сестру, чтобы освободить место для погорельцев, но Пенелопа отказалась наотрез. Ведь она хозяйка Крейглита – или скоро станет хозяйкой! И она не желала отказываться от своих привилегий ради простолюдинов.
Распахнув дверцы гардероба, она уставилась на аккуратно развешанные платья. Которое из них понравится Иану, окажется самым соблазнительным на вид и на ощупь? Голубое шелковое она приберегала для Рождества и официального объявления о помолвке с Ианом. Тогда, может быть, скромный розовый атлас? Или подчеркивающая ее формы зеленая шерсть? Она вздохнула. Замечает ли он вообще, как она одета? Он еще ни разу не высказал свое мнение о ее нарядах, а она привыкла, что ее осыпают комплиментами и лестью, увиваются вокруг нее. Подойдя к зеркалу, она вгляделась в отражение своего безупречного лица. Его Иан тоже не замечает. Внезапно ей в голову пришла неожиданная мысль.
Возможно, он обратит на нее внимание, если на ней не будет надето ничего.
Спальня графа находилась в том же коридоре, что и комната Пенелопы, в нескольких шагах. Открыв дверь, Пенелопа проскользнула в спальню.
Эта комната выглядела элегантно и величественно, как покои в Вудфорд-Парке, но ведь отец Иана был английским джентльменом, сыном графа, вырос в роскоши и обладал изысканным вкусом. Пенелопа провела ладонью по полированным дубовым столбикам кровати и тонкому дамаску полога над ней. Ее шаги приглушали толстые и мягкие турецкие ковры. Ступая по ним, она вздохнула от удовольствия.
Ну как Иан может спать в самой обычной комнате, если вся эта роскошь принадлежит ему по праву? Если дать ему волю, он, должно быть, предпочтет ночевать в конюшне Вудфорд-Парка. Пенелопа нахмурилась. Ее долг – научить его манерам, или, как говорит мама, вышколить его, сделать настоящим графом, какими были его дед и отец, – важным и высокомерным.
Она перевела взгляд на постель. Атласное покрывало на ней было мягким и гладким. И голубым – ее любимого цвета. Пенелопа представила себя лежащей вместе с Ианом в этой постели или на другом столь же великолепном ложе в Англии, и ее передернуло. Она вытерпит его знаки внимания, родит ему наследника или даже двух, а потом потребует себе отдельную спальню и начнет запирать на ночь свою дверь. Ей хотелось стать графиней, она мирилась с тем, что титул налагает на нее некие обязанности, но не чувствовала к Иану ни капли любви, как бы хорош собой он ни был. Она никогда и ни в кого не влюблялась и уже начинала сомневаться, что любовь существует. Брак – это необходимость, а не удовольствие, его заключают, чтобы получать, а не отдавать. Эту убежденность ей привили с детства.
