Гувернантка из Лидброк-Гроув - Виктория Анатольевна Воронина
- Вы в самом деле решили посвятить жизнь моему сумасшедшему кузену?
- Да, я готова все время быть рядом с Дорианом, и не требовать за это никакой награды. Мне достаточно просто быть вместе с ним, - твердо сказала я.
- Хорошо, тогда я поищу другой способ сделать вас своей женой помимо вашего согласия, - зловеще пообещал Николас и круто повернувшись, начал спускаться вниз в долину.
Я несколько задержалась у стремнины, чтобы успокоиться после тяжелого разговора с мужчиной, у которого не было ни малейшего понятия о порядочности, и тоже отправилась в замок, не желая надолго оставлять Дориана и Анжелу. В глубине души у меня была надежда, что я достаточно твердо разговаривала с мистером Эндервиллем, и он в конце концов поймет бесплодность попытки уговорить меня выйти за него замуж.
Через два дня после того, как Николас объяснился мне в любви в Обитель Ястреба приехал долгожданный доктор Льюис Харпер. Он произвел осмотр своего пациента, а затем в присутствии мирового судьи округи публично объявил о полной дееспособности баронета Эндервилля. Словами не сказать, как мы счастливы были от оглашения медицинского вердикта. Я и Дориан взялись за руки и крепко держались вместе, не желая расставаться. Радовались маленькая Анжела и наши верные слуги. Лишь Николас почернел, как громовая туча, и молча покинул холл, где находилось всеобщее собрание. Для него вид полностью здорового Дориана стал немалым потрясением.
На его стремительный уход мало кто обратил внимания, кроме меня. Но я понадеялась про себя, что его недовольство больше не никому не навредит. После того, как Дориана объявили полностью выздоровевшим, слово его кузена потеряло всякое значение в замке.
Я довольно быстро забыла о Николасе, и начала оживленно обсуждать с Дорианом приготовления к нашей свадьбе. Мы решили пожениться как можно скорее и нас не смущало то, что день предполагаемой свадьбы выпадал на май – месяц, в котором воздерживались вступать в брак.
Из Эдинбурга курьер срочно доставил мне к назначенной дате изящные кожаные туфельки, платье из бежевого атласа, спенсер – короткий женский жакет кремового цвета с рукавами в виде фонариков и длинные лайковые перчатки. Мои волосы, собранные в «греческий пучок», поддерживала серебряная диадема с длинной невесомой фатой, окутывающая мое тело подобно большому облаку. Когда в процессе примерки я посмотрела в зеркало, то увидела, что от прежней Эммы Линн – скромной гувернантки и учительницы Лидброк-Гроув почти ничего не осталось. Ее место заняла сияющая от счастья незнакомка, больше похожая на сказочную фею, чем на земную женщину.
Пятилетней Анжеле к свадьбе тоже приобрели красивое шелковое платьице с большими голубыми бантами и короткой юбкой до колен, чему маленькая модница весьма радовалась. А Дориан для венчания решил ограничиться праздничной одеждой, которая у него уже была, сказав, что лучше он потратит деньги на своих любимых девочек – на Анжелу и на меня, чем на дорогую одежду, которой у него и так много.
Мы все трое с радостью смотрели в будущее, и верили, что все наши прошлые невзгоды и печали остались позади. Мне оставалось только один вечер прожить в незамужнем звании «мисс Линн», на следующий день венчание должно было сделать меня законной супругой Дориана миссис Эндервилль.
» Глава 24
Сразу после примерки свадебного платья меня охватило сильное желание увидеть Дориана. Едва прошло полдня как я с ним виделась, но уже безумно по нему скучала. Я еле-еле успела застать моего дорогого жениха на парадном крыльце замка, когда он собирался ехать за двадцать миль к ближайшему соседу по имению. От этого джентльмена поступило письмо с отчаянной просьбой о помощи, которую просили оказать незамедлительно. В овчарню повадился ходить матерый волк, оказавшийся не по зубам местным охотникам, с ним не мог справиться и хозяин. Дориан был известен как меткий стрелок, без промаха стреляющий из охотничьего ружья, и теперь от него ожидалось, что он прикончит неуловимого хищника, погубившего не менее двадцати овец.
Дориан был из тех людей, кто без размышлений помогает своему ближнему, и потому он сразу стал собираться в дорогу.
- Любовь моя, я непременно прибуду вовремя в часовню к нашему венчанию, и ты навсегда станешь главной моей отрадой в жизни, главным утешением в минуты горестей, - пообещал Дориан, и ласково привлек меня к себе.
От его приятного тепла, идущего неспешной волной по всему моему телу я ощутила невыразимое счастье и благодарность судьбе, что свела меня с таким благородным мужчиной. Он пылко поцеловал меня в губы и вскочил на каурого жеребца Тритона, собираясь на нем отправиться в дорогу. Этот конь своим стремительным бегом мог поспорить с лучшими скакунами королевства и именно его выбирал Дориан, когда хотел быстро добраться до цели своей поездки.
Я долго смотрела вслед удаляющемуся всаднику, мечтая, чтобы день нашего венчания скорее наступил. Вернувшись в спальню, как ребенок перевела часы далеко вперед, пытаясь обмануть неспешно идущее время, и сама посмеялась над своим наивным ребячеством. Затем легла в постель, стараясь уснуть в ночной темноте, но сон все не шел ко мне. Я слишком была взволнована предстоящими счастливыми переменами в моей жизни и беспрестанно ворочалась с боку на бок, думая о них. Свадебное платье невесомым призраком висело в лунном серебристом свете неподалеку на вешалке, маня меня к себе своим красивым совершенством и тоже лишая сна. Не преодолев искушения я уже собиралась встать, чтобы снова покрасоваться в нем перед большим овальным зеркалом, как вдруг внезапно наступивший холод заставил меня поежиться и подумать, стоит ли покидать теплую постель.
Следующим моим чувством стало удивление. Середина мая выдалась теплой, отчего же я всей кожей чувствовала зимний холод? Взгляд, невольно брошенный на вожделенное свадебное платье заставил меня замереть от ужаса. Еле уловимые глазом очертания женской фигуры плавно вливались в мой свадебный наряд, пока полностью не вошли в него, и на меня при этом скорбно смотрели белесые глаза женщины в средневековом головном уборе под названием гейбл.
Этот немыслимый прежде для моего сознания зрительный контакт продолжался недолго, какую-то короткую минуту. Я была настолько потрясена этим жутким зрелищем, что потеряла сознание и упала на кровать.
Очнулась я на рассвете. Дневной свет только начал неясной кромкой пробиваться над вересковыми холмами, и тем не менее он прогнал пугающий мрак ночи, предметы в моей спальне были отчетливо видны. Я нерешительно, с настороженностью посмотрела на
