Горький берег солёного моря (СИ) - Крылова Татьяна Петровна

К вечеру следующего дня Тарас и Василий без проблем добрались до конечной точки своего путешествия. Доктор Кло обратно с ними не поехал, распрощавшись на половине пути.

— На корабль и домой? — спросил Василий в последний вечер, когда они втроем ужинали в грязном трактире на окраине города: сил добраться до лучшего места у Беллами к концу дня не осталось.

— Да, мой друг, — отозвался доктор. — Чего и вам искренне желаю.

— Свидимся ли мы еще когда-нибудь?

— На все воля Бога, надо полагать. Но мне бы не хотелось этого.

— Почему? — удивился Тарас.

Беллами, закончивший есть, взял в руки кружку с теплым вином, откинулся на спинку стула и с заметной грустью в голосе пояснил:

— Не хочу знать, что ваша жизнь сложилась иначе, чем вы мечтаете. Уж лучше пребывать в приятном неведении относительно судьбы друзей, чем знать наверняка, что они страдают.

Доктор Кло залпом осушил кружку, стукнул ей о столешницу, привлекая невольное внимание окружающих и добавил чуть дрогнувшим от волнения голосом:

— А друзья не заслуживают страданий. Счастье — вот единственное, что они заслуживают. Настрадались уже…

С этой мыслью Тарас и Василий въехали в портовый город, ничуть не изменившийся не только с момента отъезда Василия Лаврентьевича, но даже с отбытия на Южную заставу офицера Григорьева.

Время близилось к полудню, солнце уже добралось до зенита и нещадно озаряло своим светом пыльные пустынные улочки с расположенными на них бедными домишками. Маленькие окна в домах были закрыты плотными ставнями, двери затворены, чтобы хоть немного прохлады осталось внутри строений.

Вскоре улочки кончились, и всадники продолжили путь по широкой, мощеной камнем центральной улице, сбегавшую с пологого холма прямо к городскому порту. Здесь уже не было места убогим лачугам. Справа и слева путников манили прохладой и тенью сады богатых домов. На этой самой улице располагался и дом бывшего губернатора Ивана Константиновича.

Обрадовавшись скорому концу пути, Василий хотел было подстегнуть лошадь идти быстрее, но Тарас остановил его.

— Не уверен, что мне будут рады в доме Ивана Константиновича, — пояснил офицер.

— Вероятно.

Григорьев прикусил губу, оглядываясь по сторонам. Почти в конце улицы он заметил постоялый двор и кивнул на него Василию.

— Я лучше отправлюсь туда. Пережду жару. А вы возвращайтесь домой. Узнайте, каков настрой Ивана Константиновича сегодня и стоит ли волновать его моим появлением?

— Пожалуй, это дельное предложение, — согласился Василий.

Еще на заставе они с Тарасом решили, что не будут устраивать друзьям сюрприза из своего появления. По их просьбе полковник Ожешко отправил губернатору гонца с личным письмом от Василия Лаврентьевича. В письме молодой человек подробно описал Андрею Михайловичу свои приключения, сообщил, что планов своих менять не намерен, и напомнил о своей просьбе. Также Василий просил сообщить Ивану Константиновичу о своем добром здравии и о возвращении с ним Тараса Григорьева под предлогом увольнения из армии ввиду слабого здоровья. Писать бывшему губернатору кузнец не стал, полагая, что личный разговор вызовет у старика меньше волнений и меньше подвергнет его жизнь риску.

Ответа на письмо Василий и Тарас дожидаться не стали. Но, по всей видимости, Андрей Михайлович выполнил все просьбы молодого человека. Не успел всадник убрать с лица платок и слезть с лошади, как у ворот уже засуетился конюх, приветствуя молодого хозяина и выражая бурную радость по случаю его чудесного возвращения.

"Видно, все же, не так уж сильно меняет пустыня людей…" — подумал Василий, с улыбкой отвечая на добрые пожелания слуги.

Впрочем, уже через секунду лицо конюха, покрытое потом, переменилось. Между бровями пролегла глубокая складка, в уголках глаз заблестели слезинки.

— А что же Султан? Погубили коня? — поинтересовался он.

Василий похлопал конюха по плечу.

— Если верить начальнику Южной заставы, Султан погиб на поле боя. Не самая плохая смерть для такого жеребца, надо полагать.

Конюх полагал иначе, но вслух выражать свои мысли не стал. Молча взяв под уздцы лошадь, он сообщил, что Василия Лаврентьевича ждут в кабинете. После чего направился в сторону конюшни.

Молодой человек вздохнул, развязал платок, уже ставший бесполезным и только мешавший прохладному морскому ветерку обдувать потную шею. Расстегнув пару верхних пуговиц на камзоле, Василий направился к лестнице, ведущей на веранду.

Как он и рассчитывал, дверь, ведущая с веранды в кабинет, была открыта. И даже легкий тюль не прикрывал проем, позволяя удивительно свежему для этого времени дня воздуху свободно циркулировать между домом и улицей.

Возле рабочего стола стояло кресло-каталка. В кресле, уронив голову на грудь, дремал седой старик. За минувшие полгода здоровье Ивана Константиновича, очевидно, совсем пошатнулось.

Василий тихо подошел к старику, коснулся его плеча. Никакой реакции не последовало. Тогда молодой человек взялся за плечо крепче и потряс более настойчиво. Иван Константинович вздрогнул, резко поднял голову и машинально потянулся правой рукой к серебряному колокольчику, стоявшему на подносе рядом с графином чистой воды. Однако взглянув на разбудившего его человека и осознав, что происходит, бывший губернатор руку опустил, не сочтя нужным кого-то звать.

— Ты? Живой? — заметно хмурясь, прохрипел Иван Константинович.

— Как видите, — ответил Василий.

Старик поерзал в кресле, удобнее располагая непослушное тело, закашлялся, поморщился от какой-то внутренней боли. Дрожащими руками поправил воротник.

— Садись.

Василий послушно обошел вокруг стола и занял гостевое место. С чего начать разговор и что сказать Ивану Константиновичу молодой человек не знал, поэтому счел лучшим дождаться следующих слов бывшего губернатора.

Ждать пришлось долго. В какой-то момент Василию даже показалось, что старик и вовсе забыл о его присутствии. Сделав несколько глотков прямо из графина с водой, Иван Константинович принялся просматривать бумаги, бубня под нос ругательства в адрес тех, кто смеет писать важные документы мелким почерком.

— А вот это может быть тебе интересно, — вдруг произнес Иван Константинович и протянул Василию смету строительных материалов. — Я подумал, что будет неразумно забрасывать тот участок, который вам с Тамарой был дан. Из него может получитmся хорошее приданое для Ии.

Василий молча кивнул, пробегая взглядом по ровным столбикам цифр.

— Она, наверное, сильно подросла за прошедшее время? — откладывая документ в сторону, заметил молодой человек.

— По отцу сильно скучала в первые дни. Потом привыкла, что его нет.

— Вернулся отец. Теперь уж больше никуда не уедет, — ответил кузнец.

"А ведь мы про разных отцов говорим!" — от этой мысли Василию стало грустно.

— Я устал с дороги. Иван Константинович, полагаю, вы не будете возражать, если я немного отдохну, а наш разговор мы продолжим вечером?

— Да разве это разговор? Пустая болтовня. Ты отдыхай сегодня. Завтра поговорим о делах. Совсем тяжко мне с ними управляться самому.

Покинув кабинет, Василий направился было в комнату дочери. Но возле самой двери резко остановился. Незачем ему было сейчас заходить к Ие. Уставший, в пыльной после дороги одежде…

"Чужой. Совсем чужой ей человек… — Василий вздохнул, пытаясь унять так не к стати возникшие в душе чувства. — Привыкла она без меня — это и к лучшему. Легче будет привыкнуть к настоящему отцу".

Стараясь двигаться как можно тише, Василий побрел в свою комнату. До окончания жары оставалось еще несколько часов: вполне достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и хорошенько отдохнуть перед решающим разговором. Иван Константинович находился в достаточно хорошем расположении духа, и потому не было никаких причин оттягивать долгожданный момент.

* filezakod kniga.html sed.txt *

Проснулся Василий когда за окном уже стали сгущаться сумерки. Усилился прохладный ветерок, несущий со стороны моря прохладу. Дышать стало легче и легче стало двигаться.