Альбер Бланкэ - Война амазонок
– Ваше высочество, не забывайте, что я дворянин! – воскликнул де Бар, раскрасневшись от негодования.
– Я привез с собой, на всякий случай, фельдшера и аптекаря, – сказал Баги, стоявший на коленях перед принцем Конти, который своими стонами и воплями, как нельзя лучше, разыгрывал роль больного.
– Где же они? – спросил Кондэ, ничего не понимая.
– Внизу. Сделайте одолжение, попросите их сюда, – сказал доктор, обращаясь к губернатору.
Барон бросился по лестнице, и через несколько минут явились два человека в черной одежде, у каждого был в руках саквояж. Когда де Бар хотел за ними последовать, доктор Баги бросился к нему навстречу и не впустил его.
– Ах! Господин барон! – прошептал он, поднимая руки к небу, – не входите! Не входите!
– Так это правда?
– Важное, очень важное дело, и на вашем месте…
– Продолжайте, продолжайте, – сказал де Бар, бледнея от страха.
– Я поспешил бы сесть на корабль и махнуть за границу.
– Доктор!.. Как можно подозревать меня?
– Приходите через несколько минут, – сказал доктор, тихо выталкивая барона и запирая за ним дверь.
Лишь только дверь затворилась, молодой аптекарь, вошедший в комнату с фельдшером и все время смиренно жавшийся в уголок, выбежал и бросился на шею принца Кондэ, крепко расцеловав его; он точно так же бросился на шею к принцу Конти, который в это время, забыв про свою болезнь, подбежал к нему. Затем, почтительно поклонившись герцогу Лонгвиллю, аптекарь протянул ему руку, которую герцог поцеловал самым церемонным образом.
– Сестра! – говорили принцы в восторге от свидания с нею.
– Герцогиня! – сказал герцог Лонгвилль, – еще одним сумасбродством больше!
– Господа, времени терять нельзя, а вы, любезный герцог, прочтете мне мораль в другое время. Теперь надо действовать. Господин Баги рискует головой за нас, мы должны вознаградить его успехом.
– Говорите скорее.
– В этих саквояжах – пистолеты и кинжалы. Прежде всего, разделите их между собой.
– Ага! Мы будем драться! – воскликнул Кондэ, ноздри его раздулись, как у льва, когда он бросился к саквояжам и стал с лихорадочным нетерпением разбирать их содержимое.
– Со вчерашнего дня я в Гавре и, уверяю вас, недаром провела время. Пятнадцать солдат из гарнизона замка перешли на нашу сторону, через час полк герцога Лонгвилля, предводительствуемый герцогом Бофором, явится под стенами замка. В это же время три большие лодки причалят к башне. На лодках будут преданные люди, которые, в случае неудачи, увезут нас в море.
– План недурен, – сказал Кондэ, – только почему бы последнее средство не поставить первым?
– Потому что караул в основном крепкий и неподкупный. Перешедшие на нашу сторону пятнадцать солдат обязаны убить остальных караульных, если дело дойдет до драки.
– О! Моя прекрасная Брадаманта! – воскликнул принц Конти. – Ты поистине достойная сестра победителя при Линце и Рокроа.
– А я удивляюсь, как для нее мало стоит жизнь людей, – подхватил герцог Лонгвилль, – вот такова она всегда. Тут стоят четверо часовых, лучшие солдаты своего законного короля; и только потому, что они честнейшие люди, они си мешают – убить их!
– Герцог, – сказала сестра Кондэ сурово, – можно подумать, что тюрьма вам пришлась по вкусу, и вы готовы провести тут всю жизнь.
– Если бы вас, герцогиня, присудили на заточение вместе со мной, то, признаюсь и скрыть не могу, я примирился бы и с тюрьмой.
– Но ни я, ни братья мои, мы не разделяем вашего мнения.
– Вот уж нет, черт возьми! Да и что жалеть мазариновых солдат. Притом же не забудьте, любезный зять, кто не со мной, тот против меня! – сказал Кондэ.
– Я с вами, принц, с вами всеми силами сердца и, в случае надобности, шпаги. Вы сами знаете, что для меня нет большего счастья в будущем, как короновать вас в Реймсе – вместо ребенка, который интригами Мазарини и Анны Австрийской занял лучший престол во вселенной.
– Господа, заклинаю вас, не теряйте времени даже на такие прекрасные речи. Помните, что ваша жизнь зависит от поспешности, потому что Мазарини, доведенный до крайности, сам не знает, на кого ему броситься. Он готов отказаться от мер кротости и подкупа, чтобы вступить на кровожадный путь покойного Ришелье.
– Если бы он поменьше верил своим советникам, так это давно было бы сделано, – заметил Лонгвилль.
– Он не осмелится поднять руки на принцев крови.
– Ну, вот еще, как будто вы не можете умереть здесь так, что никто о том и не узнает, а узнает, так и рукой не шевельнет. Вспомните только, какую радость выказывали парижане, когда везли вас в Венсенскую крепость? Тогда они совсем забыли про ваши победы.
– Правда, – сказал Кондэ, опустив голову.
– Итак, наша роль кончена здесь и мы должны убираться за границу? – спросил жалобно принц Конти.
– Нет, этого не будет! – воскликнул Кондэ. – Как только я выйду из этой тюрьмы, во Фландрии будут готовы войска. Предводительствуя ими, я завоюю королевство, принадлежащее мне по праву рождения.
– В добрый час! – воскликнула герцогиня. – Но поспешим, господа.
– Каким же образом нам выбираться отсюда?
– Ну, начинайте ваши конвульсии и прелестные кривлянья, признаюсь, вы отлично выполняете главную роль комедии, – сказала герцогиня принцу Конти.
– Жаль только, что она не из высоких.
– Зато награда вас ждет высокая, мой прекрасный принц.
– Какая же?
– Прекрасная Шарлотта де Шеврез.
– Ужели я женюсь на этой прекрасной из прекрасных?
– Это дело уже решенное.
– Берегись, Конти, ты был влюблен в эту красавицу в одно время с коадъютором. Кто знает, что там происходило, пока нас здесь держали под замком? – сказал Кондэ.
– Довольно, господа, за дело! За дело! – резко прервала герцогиня, не считая полезным углубляться в вопрос, что могло бы происходить без них.
Конти повиновался и принялся гримасничать, между тем барон де Бар постучал в дверь. Принц Кондэ пошел отворить.
– Ах! Ваше высочество, вы сами изволили побеспокоиться… – сказал барон с низкими поклонами и, видимо, страшась за жизнь своего пленника.
– Барон, – сказал доктор Баги, – надо перенести принца на террасу, что над валом, сейчас морской воздух ему вреден.
Барон созвал людей, больной был немедленно поднят и со всеми возможными предосторожностями снесен с лестницы. Его поместили под тенью высокого вяза, а в это время доктор Баги с аптекарем под предлогом приготовления успокоительной микстуры ушли в кухню.
Губернатор приказал фельдшеру тоже уходить, по той причине, что его присутствие бесполезно; фельдшер, уходя, обменялся значительными взглядами с аптекарем.
Из кухни доктор приказал отнести на террасу шерстяное одеяло и закутать ноги принцу, который, не зная, какие штуки выкидывать, стал жаловаться, что ноги совсем цепенеют от холода.
