Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви

— Вы неплохо справляетесь, миссис Лэнгли, но это не женское дело.

— Почему? Я не делаю ошибок и пишу аккуратно.

— Женщинам не место в бизнесе. — Это было сказано, как обычно, тоном, не допускающим возражений, но мне захотелось поспорить.

— Я думаю, вы ошибаетесь. Возьмите, к примеру, магазин. Там вполне могут работать женщины.

— У нас есть несколько клерков-женщин, но они всегда болеют в самое неподходящее время. Если нам удастся найти подходящих мужчин, я их уволю.

— Мужчинам вам придется платить значительно больше, чем женщинам. Вы ведь знаете, мистер Лэнгли, что получаешь то, за что платишь. А я считаю, что магазину просто необходима женщина.

— Женщина?

— Кто у Вас заказывает ткани и дамские шляпы? Лоренс Клей, который ни разу не занимался изучением новых моделей с тех пор, как начал заниматься бизнесом. Поэтому он и заказывает до сих пор шляпы вроде той, что была на Королеве, когда она посетила выставку четыре года назад. Потому что это был единственный раз, когда он вообще обратил внимание на то, что носят женщины. Одежда, которую он выставляет на продажу, пылится на полках, потому что этот цвет уже не в моде. Он предлагает черные зонтики, а женщины сейчас носят зеленые…

— Лоренс Клей служит мне верой и правдой почти двадцать лет. Не вижу смысла обсуждать его полезность в бизнесе.

— Мистер Клей великолепен во всем, кроме одного: он не может стать женщиной там, где нужна женщина.

Он улыбнулся холодно и, мне показалось, насмешливо.

— Все равно, Эмма, женщине не место в бизнесе. — И он снова вернулся к лежащим на столе книгам, положив тем самым конец спору. — Этот молодой человек — Мэгьюри — далеко пойдет. Он хочет стать вторым Лэнгли, но у него не получится. Уже поздно. Но все-таки он далеко пойдет.

Я вопросительно посмотрела на него.

— Да, — сказал он, — у него есть чутье.

— Тогда почему… извините, это не мое дело.

— Почему я не принял его? Потому что его тип — не мой тип. Они захватчики, пришельцы, которых необходимо научить. И не получат всего только потому, что имеют немного денег. Я сказал, что он далеко пойдет. Но я не говорил, что он станет джентльменом. Для этого нужно больше, чем деньги. И я буду выступать против Мэгьюри, сколько смогу. Пусть поборются. Им полезно.

— А как же Роза? Она тоже Мэгьюри.

— Женщины — другое дело. Их создает окружение. Из их сыновей можно сделать других людей.

На этом он ушел. Я села и задумалась обо всем — о Лэнгли и Мэгьюри, о том, что Лэнгли, наверное, приходил, чтобы высказать мне свое отношение к семье Розы. Может быть, он хотел, чтобы я дала им понять, что его хорошее отношение к Розе отнюдь не означает такого же отношения ко всей семье. Он был жестким человеком и смотрел в будущее. Но он ошибся, думая, что это заботит Мэгьюри.

Я думала о Кэйт в ее раю с кружевными занавесками над зеленой с золотом вывеской таверны. Я знала, что ей совершенно безразлично, переступит или нет она когда-нибудь порог строгой гостиной в доме Джона Лэнгли: их внуки будут одинаково счастливы в обоих мирах. Я сидела и размышляла, лениво поглаживая кошку. Мне хотелось представить, какое место займет мой собственный ребенок в этом мире, который создается в борьбе Лэнгли и Мэгьюри.

Результатом визита ко мне Джона Лэнгли было указание сторожу Уоткинсу каждый день после закрытия склада подметать аллею от соломы и навоза. Это доставило большое удовольствие возчикам, которые подшучивали над ним. Кроме того, теперь Уоткинс, увидев меня, снимал шляпу и каждое утро приходил к двери, чтобы вынести мусор. Это возчикам нравилось меньше, и они, как правило, сами уносили мусор еще до прихода Уоткинса.

Мэгьюри посмеялись над моим рассказом, а Кэйт сказала:

— Ты видела этого человека, Лэнгли. По-моему, это настоящий хапуга. Он хочет владеть всем, к чему прикасается.

Я тоже улыбнулась, хотя поводов для веселья не было. Собственнические инстинкты Адама, впервые ясно проявившиеся, когда он заговорил о переезде в дом Джона Лэнгли, не исчезли. Ощущение это несколько ослабело со временем, но я знала, что оно не ушло совсем. Просто я привыкла.

Не я одна искала спасения у Мэгьюри от Джона Лэнгли. Почти каждый день, проходя мимо их дома, я видела там элегантный и редкий в Мельбурне закрытый экипаж, который Джон Лэнгли заказал для Розы. Она инстинктивно бежала сюда, когда тихий и упорядоченный дом Лэнгли становился невыносимым, когда она уже не могла больше терпеть абсолютную пассивность, в которой пребывали Том и Элизабет. Роза приходила сюда поспорить с матерью, поиграть в шахматы с отцом, подразнить Кона и помешать ему заниматься, поговорить о том, чем сейчас может заниматься Пэт в Балларате.

— Интересно, будет там в этом году снег? Ларри говорит, что обязательно будет, — вслух размышляла Роза. — Говорят, снег здесь не лежит так, как дома. — В колонии было полно людей, которые говорили «дома», но имели в виду нечто совершенно другое.

Роза без устали бродила по комнатам, она просто не могла спокойно сидеть на месте, даже когда срок беременности был уже большой. С первого вечера в доме Лэнгли она носила волосы собранными сзади в большой пучок. Мне она казалась красивее, чем когда бы то ни было. Она играла в шахматы, и я обратила внимание на ее руки — белые и нежные, как она и обещала когда-то, их украшали первые бриллианты.

— Мама, как только родится ребенок, — часто говорила Роза, — мы все отправимся в Брайтон. Немного подышим свежим воздухом. — Потом обращалась ко мне: — Эмми, после родов я куплю шесть новых платьев сразу, ты обязательно поможешь мне их выбрать и подогнать.

Она не стеснялась говорить о ребенке при Коне. Однажды, когда она в порыве игривости поймала его и обняла, он почувствовал толчок ребенка. На его лице отразилось изумление, близкое к шоку. Кэйт прогнала его.

— Роза, ты все же бесстыдница.

— Но, мама, Кон достаточно взрослый и уже на всякое насмотрелся в Дублине и на приисках. Кем ты его считаешь?

Очевидно, для Кона было странно, что скоро на свет появятся два малыша и займут его место самого младшего в семье. Кажется, он был рад этому. Кон очень вытянулся, детские черты постепенно исчезали. Он был доволен, что пристальное внимание Кэйт обратится на кого-то другого.

— Когда Розе придет время рожать, я буду с ней, и к черту Джона Лэнгли, — говорила Кэйт.

Мы с Адамом тоже готовились к появлению младенца, но у нас все обстояло значительно проще. Там для будущего ребенка уже отвели две комнаты, его ожидали няня и целая гора пеленок и распашонок, на что Кэйт шмыгнула носом: