Лиз Карлайл - Тень скандала
Рутвен едва удержался, чтобы не предложить ей свою карету и навестить вместе с ней Крейна, но было очевидно, что она откажется. Они вышли в прохладный осенний воздух, чувствуя себя несколько обескураженными.
Как только дверь закрылась за ними, комиссар повернулся к нему.
— Все случившееся не дает вам права, — произнес он, подражая голосу мисс Крейн, — лезть в дело, которое вас совершенно не касается!
— Не могли устоять, Нейпир? — Рутвен поднял руку, сделав знак кучеру. — Можете считать, если вам угодно, что я подпал под чары обычной мошенницы. Возможно, в конечном итоге мадемуазель Готье зарежет меня во сне, чтобы ваши мечты осуществились.
— Это было бы слишком хорошо, чтобы надеяться, — отозвался Нейпир. Но, судя по его мрачному тону, он впервые задумался о безупречности его позиции относительно Грейс.
— Может, вам удастся убедить мисс Крейн выполнить эту работу? — предположил Рутвен, открывая дверцу кареты. — Кажется, она сильно невзлюбила меня.
— Похоже, она ужасно привязана к своему кузену, — заметил Нейпир, когда они забрались в карету.
— Не удивлюсь, если в последнее время он приложил определенные усилия, чтобы понравиться ей, — отозвался Рутвен и рассказал Нейпиру, что Холдинг некогда питал надежды о браке между этими двумя.
Глаза комиссара сузились.
— Хм, — задумчиво произнес он. — Мне это не приходило в голову. А если они поженятся, компания перейдет в полную собственность…
— Вижу, вы начинаете понимать мою точку зрения, — сказал Рутвен.
— Но нет никаких доказательств, что Джозайя Крейн был в доме во время убийства, — продолжил Нейпир, когда карета тронулась с места. — А ваше подозрение, что он мог иметь ключи, оказалось беспочвенным, если верить дворецкому Холдинга. И все же складывается впечатление, что мисс Крейн просто водила нас за нос сегодня.
Похоже, она достаточно наивна, чтобы защищать своего кузена.
— Скорее Крейн избегает кредиторов, — возразил Рутвен. — И больничная койка — лучшее место для этого.
Нейпир ударился о стенку, когда кучер резко тронул карету.
— Пожалуй, вы правы, — вздохнул он.
— О, — хмыкнул Рутвен. — Ваши слова — музыка для моих ушей.
Глава 12
Очарование
Спустя несколько дней после той странной поездки на Ротерхит-стрит Рутвену снова приснился перевал в горах и кровавые следы на снегу. Затем снег превратился в песчаную пустыню, и каким-то образом все это смешалось с кроликами и бездыханным телом Фенеллы Крейн, лежащей в поле, усыпанном белыми маками. Цветы колебались, словно на ветру, и мисс Крейн неожиданно превратилась в Грейс. Она лежала среди цветов, с окровавленным ножом в руке, устремив невидящий взгляд в небо.
Маркиз проснулся весь в поту, шаря руками по постели.
Но они хватали пустоту.
Рутвен резко сел на постели, тяжело дыша.
Ее здесь нет. И не может быть, потому что он вбил себе в голову, что это неразумно — для них обоих. Но что, если, отказываясь от ее общества, он обрекает ее на еще худшую участь? Не это ли означает его сон? Его сердце оглушительно билось, горло сжималось от страха.
Это настоящее безумие, черт бы его побрал.
Рутвен провел рукой по лицу и усилием воли заставил свое тело расслабиться. Затем сделал несколько глубоких вздохов, пока его мозг не прояснился, и разумные причины, почему Грейс не находится в его постели, вернулись к нему со всей очевидностью.
И все же в этот предрассветный час ее отсутствие казалось неправильным, а страх — очень реальным. Но это сон, напомнил он себе, а не видение. В отличие от его друга Александера Рутвен никогда не видел пророческих снов.
По крайней мере в последние ночи он спал, хотя и сомневался, что это долго продлится. Бессонница всегда возвращалась, а вместе с ней обрывки ужасов, затаившиеся в его памяти как убийцы в ночи. Раньше он отгонял их с помощью любых средств, имевшихся в его распоряжении: опиума, алкоголя, женщин. Список его грехов был длинным.
Рутвен поднял кошку, спавшую в его постели, и прижался щекой к ее спине. Та довольно замурлыкала. Он испытывал странную радость, что находится у себя дома, в собственной постели, со своими любимцами. И тем не менее ему чего-то не хватало.
— Бросаешь меня, старушка? — промолвил он, когда кошка выскользнула из его рук и уютно пристроилась на подушке.
Возможно, это был знак. А возможно, его хваленая самодисциплина дала слабинку. Нейпир назвал его бессердечным. Так ли это? Рутвен встал с постели и прошлепал босиком к креслу, чтобы взять халат. Натянув его на ходу, он прошел через свой кабинет и вышел в коридор.
Он скучал по Грейс, тосковал мучительно, что было необъяснимо, учитывая, как мало времени они провели вместе. Он дважды занимался с ней любовью — в ту ночь — и помнил ритм ее дыхания, когда девушка спала, благоухание ее кожи и манеру уютно устраиваться в постели, прижимаясь к его боку.
Наверху, ведомый силой, которую он не понимал, Рутвен проследовал к ее спальне и открыл дверь. Шторы были отдернуты, и полная луна заливала комнату слабым сиянием. Грейс лежала посередине постели, откинув руку на подушку и повернувшись лицом к лунному свету.
Он закрыл дверь и присел на краешек постели. Напряжение исчезло, как только он коснулся ее щеки. Все хорошо, и его сон — всего лишь сон, не более.
Девушка встрепенулась, перевернувшись на спину.
— Грейс? — тихо шепнул он. Ее глаза широко раскрылись.
— Эдриен? — Она приподнялась на локте, так что ее тяжелые белокурые волосы рассыпались по плечам. — Господи, что-нибудь случилось? С мальчиками?
— Нет. Просто… Мне приснился странный сон. — Он вдруг почувствовал себя очень глупо.
Ее взгляд смягчился.
— Хороший? — спросила она с сонной улыбкой.
— Нет, плохой.
Она ждала, устремив на него вопросительный взгляд.
— Я много думал, Грейс, — сказал маркиз, чувствуя себя неловко, как школьник.
— Раз ты в моей спальне, — заметила она, — нетрудно догадаться, до чего ты додумался.
Он обхватил ладонью ее щеку.
— Грейс, что ты собираешься делать, когда все кончится?
— Вернусь в Париж, — сказала девушка. — Я вчера получила письмо от дяди. Он пишет, что нашел для меня коттедж.
— В Париж, — повторил он, уронив руку. Что ж, он этого ожидал.
Грейс села на постели, глядя на него с мукой в глазах.
— Эдриен, я подумала, — прошептала она, — что, возможно, мне следует уехать. Это невыносимо — просто сидеть и ждать здесь, в Англии, когда на мою шею опустится топор. Если у Нейпира есть основания, пусть лучше арестует меня.
