Кэрол Мортимер - Опасный обольститель
Женевьева положила голову ему на плечо. Так было спокойнее, она чувствовала в нем защитника. Бенедикт прижался щекой к копне ее прекрасных огненно-рыжих кудрей.
— О каких преступлениях вы говорите?
— Джошуа с Уильямом не имели никакого права бить вас и запирать в спальне когда им заблагорассудится, — нахмурился он. — Теперь Уильям знает, что я с превеликим удовольствием выполню свою угрозу и опорочу его в глазах общества, если он приблизится к вам. Поэтому, думаю, он постарается держаться от вас подальше.
— Когда вы обнимаете меня, я чувствую себя в полной безопасности, — со вздохом призналась Женевьева.
— В безопасности? — усмехнувшись, переспросил Бенедикт. — Разве вы не боитесь, что я в любой момент могу заняться с вами любовью, не думая о последствиях?
Вообще-то она имела в виду совсем другое, когда говорила о безопасности в его объятиях. Он, наверное, понял это, но решил перевести все в шутку, чтобы поддразнить ее. Женевьева на него не обиделась и решила поддержать шутку.
— А вам никогда не приходило в голову, что я тоже могу забыть обо всем и отдаться вам?
— Именно поэтому наша связь такая необычная и яркая.
«Наша связь». Это немного удивило Женевьеву. Неужели он считает, что их отношения можно назвать связью? Какое счастье, если он действительно так думает! А впрочем, как еще можно назвать их отношения? Да, у них самая настоящая любовная связь, пусть временами не все идет гладко. Они стали любовниками. Женевьева надеялась, что они окончательно не расстанутся даже после того, как их роман прекратится, останутся друзьями. Мысль о том, что когда-нибудь Бенедикт навсегда исчезнет из ее жизни, была для нее невыносима. Пусть он приходит к ней в гости как друг — это лучше, чем навсегда потерять его.
Женевьева ласково погладила его по руке:
— Я отпустила Дженкинса и потому абсолютно спокойно могу проводить вас до двери. Никто ни о чем не узнает. К тому же я должна закрыть за вами дверь.
— А вы поцелуете меня на прощание?
Женевьева тихо засмеялась. Бенедикт открыл дверь столовой, которую до этого запер на ключ, и они вышли в холл. Яркий свет трех свечей, пробивавшийся из открытой двери столовой, освещал им дорогу.
— Не думаю, что нам стоит сейчас начинать. Ведь мы все равно не сможем довести дело до конца.
Он был бы не прочь «довести дело до конца». Но ему необходимо собраться с мыслями и уяснить для себя отношение к Женевьеве. Вот почему он собирался домой, никуда не заезжая. Ему нужно побыть одному. Он должен понять, почему ему вообще пришла в голову мысль о другом мужчине, будущем любовнике Женевьевы. Почему настроение испортилось без видимой причины? Ведь Женевьева и словом не обмолвилась о другом мужчине.
— Это только распалит вас и ничего больше. — Женевьева открыла входную дверь. Они стояли на пороге, их силуэты казались призрачными в неверном свете луны.
— Вы хотите, чтобы я остался у вас ночевать?
— Может быть, и хочу, — призналась Женевьева.
Улыбнувшись, Бенедикт обхватил ее лицо:
— Если я не уйду сейчас, то могу поступить не по-джентльменски по отношению к вам. Сегодняшний день был и так слишком… эмоционально насыщенным для вас.
— Вы так считаете?
— Да, вы очень устали. Может быть, сейчас не понимаете насколько. Но в другой раз, если вы все еще будете этого хотеть, я, возможно, соглашусь на ваше предложение и останусь ночевать. Надену ночной колпак и лягу с вами в постель. — Бенедикт напомнил ей когда-то сказанные слова.
— О, я так на это надеюсь! — воскликнула Женевьева. Глаза ее заблестели от радости. — Я так хочу, чтобы это настало как можно скорее.
— Ах вы бесстыдница! — засмеявшись, воскликнул Бенедикт. Но внезапно его смех оборвался. Он услышал странный, смутно, знакомый звук и не сразу понял, что это такое, потому что не ожидал его когда-нибудь услышать на мирной лондонской улице. Да еще ночью. Спустя мгновение он понял, что нужно делать, и успел предотвратить непоправимое.
— Быстро в сторону, Женевьева! — закричал он и в следующую секунду почувствовал резкую боль. У него закружилась голова, и он потерял сознание.
Женевьева не поняла, что произошло. Они стояли на пороге ее дома и спокойно разговаривали, потом раздался какой-то странный свист, и в следующую секунду Бенедикт тяжело повалился на нее. Она вскрикнула от неожиданности и отступила на шаг. Бенедикт как подкошенный упал на ступеньку.
В испуге Женевьева опустилась на колени и только теперь заметила, что его жилет в крови. Она вспомнила странный свист и сообразила, что в него стреляли.
Вне себя от ужаса, она закричала.
Глава 15
— Госпожа, повар приготовил прекрасный куриный бульон и молочный пудинг специально для вас. Вы не должны отказываться, вам просто необходимо пообедать. — С этими словами Дженкинс поставил поднос с принесенными блюдами на маленький столик перед Женевьевой.
Она сидела на стуле и смотрела в одну точку.
— Передайте повару, я очень благодарна ему за заботу, — грустно улыбнувшись, проговорила Женевьева. — Но я не голодна.
— Вы не ели уже несколько дней, ваша светлость. Вы должны съесть хоть что-нибудь, — озабоченно глядя на Женевьеву, продолжал настаивать Дженкинс. — Иначе вы и сами заболеете.
Но она покачала головой:
— Нет, спасибо, Дженкинс. Я просто не в состоянии сейчас есть.
Несколько дней и ночей Женевьева сидела у кровати Бенедикта и молила Бога о его выздоровлении. Ему сделали операцию, доктор смог извлечь пулю, но ранение оказалось очень тяжелым, у него начался жар. Бенедикт был без сознания, это продолжалось бесконечно долго, так долго, что измученная, испуганная до смерти Женевьева, боялась, что он никогда уже не очнется. Боялась, но продолжала надеяться, молить Бога о том, чтобы он спас Бенедикта. Она представляла счастливый миг, когда ее возлюбленный наконец откроет глаза и посмотрит на нее. И в его взгляде будет столько любви и нежности, что от одного этого она с трудом могла сдерживать слезы.
Он был очень слаб. Бледное лицо практически сливалось с подушкой. Из-за того, что его постоянно била лихорадка, Бенедикт был укрыт одеялом до подбородка. Он лежал на ее кровати, в ее спальне. В тот ужасный вечер, когда его ранили, Женевьева сразу распорядилась, чтобы слуги перенесли его сюда.
Наверное, никогда Женевьева не сможет забыть тот страшный вечер. Она кричала и билась в истерике, а он, не подавая никаких признаков жизни, лежал на крыльце. На крики сбежались слуги, и она смогла взять себя в руки и отдавать распоряжения. Благодаря ей все было организовано быстро и четко. Бенедикта перенесли в ее спальню, послали за доктором, принесли бинты и полотенца, которые Женевьева прижимала к его ране. Иначе он истек бы кровью до прихода доктора.
