Сабрина Джеффрис - В плену твоих желаний
Однако он сделал это, даже дважды.
Когда он поднялся на колени, Венеция перестала вырываться и взглянула ему в лицо своими изумительными глазами. Их сочный зеленый цвет напоминал покрытое пышными всходами поле.
Становясь на колени, Лахлан вынужден был щадить больную ногу, но это не помешало ему скользнуть ладонью по обтянутой чулком икре девушки вверх с запретной лаской. Или проложить тропинку поцелуями по внутренней стороне ноги до колена и выше, до самой подвязки.
– Но иногда наступает такой момент, когда даже самой благонравной леди следует отбросить свои утонченные манеры, – сказал он хрипло. Медленно сдвигая вверх ее юбки вдоль стройных ног, он открыл взгляду две одинаковые полоски обнаженных белых бедер над шелковыми подвязками, и кровь бешено забилась в его жилах. – И позволить неотесанному горцу сделать то, в чем он особенно силен.
– И что же это, позвольте спросить? – с усилием произнесла Венеция низким, слегка охрипшим голосом.
Лахлан еще чуть-чуть приподнял ей юбки, так что открылся треугольник черных шелковистых завитков, потому что на девушке не было панталон.
– Заставить ее отпустить вожжи.
– Отпустить во… Вы позаимствовали строчку из моих баллад!
– Да. Я не слишком силен в словесных ухищрениях. – Лахлан усмехнулся. Затем он раздвинул шелковистые завитки, обнажив влажную плоть. – Но это я умею делать отлично. – И он накрыл ее заветное место ртом.
Венеция судорожно вздохнула и обхватила его голову руками – вроде бы для того, чтобы оттолкнуть. Но когда он принялся ласкать ее губами и языком, она вцепилась пальцами в его волосы и притянула его голову ближе.
– Лахлан… О Господи… Это… так грешно.
– Не могу удержаться, дорогая. – Он погружал язык в глубину ее влажной плоти, наслаждаясь пряным ароматом возбужденной женщины. Бедра ее дрожали, когда он обхватил их, чтобы удержать на месте под своей нескромной лаской. – У тебя вкус греха.
Изнемогая от желания, Лахлан продолжал ласкать ее губами и языком, яростно атакуя чувствительную жемчужину, пока совершенно не обезумел от желания. Лаская девушку, он получал такое головокружительное удовольствие после долгих дней воздержания, что разрядка могла случиться просто от ощущения ее вкуса.
Венеция уронила руки ему на плечи и крепко сжала их с глухим гортанным стоном. При всей своей благопристойности его лондонская красавица легко научилась получать удовольствие.
Он взглянул вверх на ее раскрасневшееся лицо и заметил, что девушка избегает встречаться с ним взглядом, хотя глаза ее открыты. Он усмехнулся, вдыхая аромат ее разгоряченной кожи. Видно, не так уж легко дается ей обучение.
– Скажи мне, дорогая, – прошептал он между быстрыми ласками, – так ли следует ублажать утонченную леди? Потому что если я не доставляю тебе удовольствия, то сразу могу остановиться.
Вместо ответа Венеция изогнулась ему навстречу, и Лахлан восторжествовал. Он погружал свой язык все глубже в теплоту ее шелковистой плоти, наслаждаясь ее требовательными судорожными вдохами, которыми она отвечала на его ласки. Кровь его закипала от возбуждения при виде того, как она получает удовольствие.
Вскоре он обхватил ее бедра и принялся двигать ее вперед и вверх до тех пор, пока пальцы ее не впились яростно в его плечи, а с губ не сорвался сдавленный крик. Венеция пошатнулась, от испытанного облегчения у нее подкосились ноги.
Лахлан еще чуть дольше смаковал ее вкус, сменив ласки на легкие поцелуи, которыми он осыпал ее нежные завитки. Но он не собирался дать ей опомниться. Он был слишком возбужден.
Он хотел овладеть ею, сделать ее своей, прежде чем она придет в себя и снова ему откажет. Так что пока девушка еще не пришла в себя, Лахлан склонился над ней, чтобы снять с нее одежду.
– Вам должно быть… стыдно… – прошептала Венеция, хотя и позволила ему расстегнуть ей платье и корсет.
– За что? – Лахлан отбросил в сторону ее вещи и повернул девушку лицом к себе.
– За то, что с таким мастерством совратили леди.
Голос ее прозвучал раздраженно, и Лахлан рассмеялся. Ему было не до смеха, когда он потянулся к завязкам ее рубашки, но девушка прикрыла их ладонью.
– На тебе еще слишком много одежды.
– Что, если кто-нибудь будет проходить мимо и увидит нас? – прошептала Венеция, с опаской взглянув на окно, выходившее в проулок.
– Солнце уже заходит, близится время ужина, – успокоил ее Лахлан. – Здесь никто не задержится, поверь мне.
– А если задержится?
– Если тебя не узнают, то спустят на меня собак и просто пошлют нас куда подальше. – Он одарил ее дразнящей улыбкой, когда ему удалось развязать ей рубашку. – Если, конечно, им не вздумается подглядывать.
– Лахлан! – Венеция страшно возмутилась. – Конечно, они никогда не станут…
– Дураками будут, если не станут. – Он стянул с нее рубашку, и у него перехватило дыхание. От девушки нельзя было оторвать глаз! – Любой мужчина в здравом уме, хоть раз увидев тебя обнаженной, захочет смотреть на тебя бесконечно.
Хотя щеки Венеции окрасились в багровый цвет осенних листьев, она стойко вынесла его взгляд, пока он рассматривал ее пышные груди с темными сосками, ее тонкую талию и крутые бедра.
– Ты просто чудо природы, дорогая, чудо природы!
Робкая улыбка тронула ее губы.
– Мой портной говорит, что у меня слишком большая грудь для современной моды.
– Твой портной круглый дурак. – Наслаждаясь созерцанием ее тела, он все же выкроил время, чтобы расстегнуть панталоны. – Ничего не могу сказать насчет моды, но не существует такого понятия, как слишком большая грудь, если речь идет о женщине. – Он сбросил панталоны и отпихнул их ногой подальше. – Я слышал, что некоторые женщины придерживаются того же мнения насчет мужских… хм… отличий.
Судя по тревожному выражению лица Венеции, увидевшей его восставшее орудие, девушка явно была не из их числа. Пока, по крайней мере.
– Ох, Лахлан, я ничего об этом не знаю.
Он притянул ее к себе. Слава Богу, она ему это позволила.
– О чем?
– Об этом! – Лежа с ним рядом и настороженно глядя на него, Венеция указала на его мужское естество. – Он слишком… а я не…
– Все будет в порядке, поверь мне, – сказал Лахлан, тихонько посмеиваясь.
– Ты обещаешь? – прошептала она, когда он бедром развел ее ноги. – Ты можешь поклясться?
– Обещаю.
Однако вопрос заставил его задуматься. Лахлану никогда не приходилось иметь дело с девственницей. Что, если он причинит ей серьезные повреждения? Нет, обычно такого не случается. Или все же бывает?
– Для этого потребуется подготовка, – сказал он. – Всегда требуется. Хоть ты и девственница, останешься целой и невредимой, клянусь тебе.