Юдифь Готье - Жемчужина страсти
— Что это такое? — спросил Гиэяс.
Несколько вождей вышли из палатки узнать, в чем дело. Огромное пламя поднималось со стороны моря; ветер раздувал его и доносил треск горевшего дерева.
— Что может гореть на этом взморье? — говорили в толпе.
— Там нет деревни.
Наконец пришли вести.
— Это лодки, — сказал кто-то.
— Наши лодки! — прошептал с вздохом Райдэн. — Хорошо, нечего сказать!
— Неизвестно, откуда они взялись, их вдруг увидели выкинутыми на берег.
— Много ли их?
— Штук пятьдесят. К ним подошли, они были пусты. Эти большие барки, хорошо снаряженные, показались подозрительными.
— Они напомнили о Сумиоси.
— Тогда их подожгли. Теперь они весело пылают.
— Какое несчастье! Какое несчастье! — бормотал Райдэн. — Наши славные барки! Что мы будем делать?
— Тише, постараемся уйти отсюда, — сказал принц.
— Пожалуй, это будет труднее, чем войти сюда.
Они заметили, что были свободны в лагере и что никто не обращал на них внимания; они удалились, ища выхода.
— Они нападают на Киото, а я здесь! — говорил принц, которым овладело чрезвычайное волнение. — Наш флот уничтожен: нужно бы иметь двести лошадей, а где их взять?
— Здесь в них нет недостатка, — сказал Райдэн. — Но как ими овладеть?
— Мы вернемся с товарищами, — сказал принц, — заметь, как они привязаны.
— Очень просто, за узду к стволам деревьев.
— Насколько я могу разглядеть в темноте, они стоят позади палаток группами, от пяти до шести лошадей в каждой.
— Да, господин.
— Их надо будет взять.
— Мы исполним твое приказание, — сказал Райдэн, — хотя это, быть может, невозможно.
Они дошли до опушки леса, до того места, откуда вошли в лагерь. Сменяли часовых, и тот, который пропускал гонцов, узнал их.
— Вы уже уходите? — сказал он.
— Да, — отвечал Райдэн, — мы несем приказания.
— Счастливого пути! — сказал солдат. И он сделал знак сменившемуся, чтобы он их пропустил.
— Ну, вот, нас почти выгнали, — сказал Райдэн, когда они вышли на равнину.
Принц шел быстро. Скоро они достигли хижин. Все матросы были на ногах, в страшном отчаянии. Они бросились навстречу принцу.
— Господин! Господин! — кричали они. — Наши барки сгорели. Что мы будем делать?
— Ваше оружие при вас? — спросил Нагато.
— Конечно, у нас есть сабли и ружья.
— Ну, хорошо! Теперь надо доказать мне, что я не ошибся, рассчитывая на вашу храбрость. Нужно совершить геройский подвиг, который может стоить нам жизни. Мы проникнем в лагерь Гиэяса, вскочим на его лошадей и помчимся по направлению к Киото. Если мы не умрем, то будем в священном городе до восхода солнца.
— Отлично! — сказал Лоо. — Пойдем в лагерь Гиэяса, у меня есть свой замысел.
— Мы готовы следовать за тобою, — сказали матросы. — Наша жизнь принадлежит тебе.
— Впрочем, лагерь плохо охраняется, — сказал принц. — Предприятие, по всей вероятности, удастся: шум ветра в деревьях заглушит наши шаги. Мы, может быть, пройдем. Одно огорчает меня: у нас не хватит времени украсть голову доблестного слуги, умершего за меня, чтобы похоронить ее с почестями, которых она заслуживает.
— Какую голову? — спросил тихо Лоо Райдэна.
— После скажу тебе, — шепнул матрос.
— Разделимся поодиночке, — сказал принц, — нас труднее будет заметить; если нам суждено встретится, то мы увидимся по ту строну леса. Да хранят нас ками.
Матросы рассыпались и мгновенно исчезли в густой темноте. Лоо остался возле Райдэна. Он расспрашивал его обо всем, увиденном в лагере. Узнав, что ему было нужно, мальчик убежал и пустился вперед. У него был план, и даже два, с тех пор, как он узнал историю отрезанной головы. Он решился похитить ее и потом отомстить за поджог лодок. Для него проникнуть в лагерь незамеченным было шуткой. Походка у него была тихая, как у кошки, он умел прыгать, красться, ползти на животе, не колыхнув ни одной травинки: он не разбудил бы даже сторожевой собаки.
Огоньки лагеря служили ему путеводителями; он бежал прямо к опушке леса; он хотел войти первым, и почти натолкнулся на часового и лег на живот. Когда часовой прошел, он встал и вошел в лес.
— Я тут! — сказал он, залезая в чащу. — Самое трудное сделано.
Ветер продолжал дуть. Яркая синяя молния прорезала временами темноту.
— О, бог грозы! — говорил Лоо, ползая на четвереньках под листвой. — Ты плохо ведешь себя. Колоти в свои гонги сколько тебе угодно, но погаси свой фонарь. Что касается тебя, Футан, дух ветра, дуй, дуй еще сильнее!
За исключением часовых, весь лагерь спал. В промежутке, когда порывы ветра стихали, слышалось мертвое дыхание, иногда храп. Руководясь указаниями Райдэна, Лоо направлялся к палатке Гиэяса. Он достиг ее и узнал красную драпировку, которая составляла подобие стены вокруг палки. Два стрелка стояли у входа. Над ними к столбам были привешены фонари; воины стояли, прислонившись к столбам спиною.
— Да! Да! Смотрите себе на море, где догорают наши барки, — говорил Лоо, — что помешает вам увидеть, как я пройду.
Он прополз под драпировку, растянувшись животом по земле; но, чтобы добраться до палатки, ему нужно было пройти довольно большое освещенное пространство. Он остановился на минуту и бросил взгляд на часовых.
— Они стоят ко мне спиной, — шептал он. — Мало того, они, кажется, спят стоя.
Он вскочил и, в три прыжка добравшись до края холста, шмыгнул под него. Голубой фонарь освещал внутренность палатки. Гиэяс, лежа на шелковом тюфяке и положив под голову множество подушек, спал тяжелым сном. Пот выступил у него на лбу, он громко дышал. Лоо взглянул на бывшего правителя и показал ему язык, потом он осмотрел палатку. Недалеко от господина спал на циновке слуга. На очень низенькой скамейке из черного дерева стояла чернильница и несколько дорогих фарфоровых чашек. В одном углу были свалены все части брони, походившие на разрубленного человека. Огромный красный лакированный сундук, украшенный тремя золотыми листьями хризантемы, — герб Гиэяса, — притягивал свет и блестел. У этого сундука стоял соломенный мешок с головой Садо. Гиэяс велел ее оставить, чтобы показать на другой день всем солдатам.
Лоо догадался, что отрубленная голова должна быть спрятана в этом мешке. Он дополз до него и открыл, но в эту минуту Гиэяс проснулся. Он испустил несколько болезненных стонов, вытер себе лоб и выпил несколько глотков приготовленного для него питья. Мальчик спрятался за сундук и удерживал дыхание. Вскоре старик упал на подушки и снова заснул. Тогда Лоо вытащил голову из мешка и унес ее.
