Колин Фолкнер - Под чужим именем
Элизабет кивнула. Она устала от криков и скандалов, ей хотелось только прилечь на мягкую постель.
— Извинения приняты. Я съезжу и отыщу вашу лошадь.
— Подождите. — О'Брайен сильнее сжал ее колено. — Я еще не все сказал.
Ей было трудно глядеть в его зеленые глаза.
— Посмотрите на меня.
Элизабет медленно опустила взор. О'Брайен взял ее руку в свои.
— Вы выйдете за меня замуж?
— Вы не обязаны делать это. — Элизабет слегка улыбнулась: внезапно он стал так серьезен. — Вы были правы, это моя вина.
— Нет, я виноват не меньше вашего. Мы поженимся ради ребенка, так надо.
— Ах, О'Брайен, мне не нужен брак по необходимости или ради удобства. — Она посмотрела ему в глаза. — Когда-то меня это устраивало, но не теперь. Наверное, будет лучше оставить все как есть. Я сама смогу вырастить ребенка, я справлюсь.
— Я не сомневаюсь. Но я хочу жениться на вас, Лиз. Хотя, не скрою, нам придется нелегко: все будет против нас.
— Мое имя, мое положение в обществе, ваше, Джессоп, завод… — подхватила Элизабет.
— Но послушайте, я приложу все силы, чтобы наш брак удался, если вы готовы сделать то же самое.
Ей понадобилась лишь одна минута на раздумье. Элизабет кивнула.
— Значит, вы согласны стать моей женой?
— Чьей? — Лицо ее было неподвижно, но глаза улыбались. — Патрика О'Шэя или Майкла О'Брайена?
— С Пэдди покончено. Он канул в пучину вместе с моим другом.
— Вам лучше остаться О'Брайеном. Я не смогу называть вас по-другому. О ваших жене и детях придется сказать, что они погибли от лихорадки, и вы только сейчас получили это известие.
О'Брайен взял ее лошадь под уздцы и повел в сторону дома.
— Какую же свадьбу вы хотите, хозяйка?
— Вам придется перестать называть меня так.
— Красивый праздник с танцами и выпивкой?
— Нет. — Она покачала головой. Сейчас Элизабет хотелось только покоя. — Никаких пирушек, пожалуйста. Давайте просто поедем куда-нибудь и поженимся.
— Вы имеете в виду — сбежим? Это будет лакомый кусочек для всех сплетников в округе: миссис Лоуренс сбежала со своим управляющим!
— Я пойду в особняк и упакую самое необходимое, встретимся возле склада. Я знаю небольшую гостиницу у переправы, мы можем поехать туда.
— Вы не скажете Клер и Джессопу? — Элизабет покачала головой. Позже она расскажет О'Брайену о Джессопе.
— Нет, давайте поедем и сделаем это, пока никто не начал меня отговаривать.
Они нагнали лошадь О'Брайена, которая мирно пощипывала остатки травы на обочине тропы. Он отпустил поводья лошади Элизабет и взял своего коня под уздцы.
— Отговаривать из-за моего происхождения? Да, все будут считать — я вам не ровня.
— Я знаю, что вы за человек, О'Брайен, и мне совершенно все равно, что подумают другие.
— Уверен, так оно и есть. — О'Брайен легко вскочил в седло. — Потому я вами и восхищаюсь.
— Через час возле склада, хорошо? Вы придете? — спросила Элизабет все еще не слишком уверенно.
— Ни за что не упущу такую возможность, — улыбнулся О'Брайен.
— Что значит уехала? — злобно спросил Джессоп.
Клер стояла в дверях библиотеки, плотно закутавшись в шаль.
— Она уехала, — повторила Клер тихо. — Сэмсон видел, как они с мистером О'Брайеном уезжали, это было в полдень.
— Шлюха! — Джессоп с ненавистью смахнул со стола графин и несколько бокалов.
Пол усыпали осколки хрусталя, на белой стене появилось красное пятно от вина. Клер еще сильнее съежилась от этого грохота.
— Шлюхи! Все женщины шлюхи! Ведь ты это знаешь? Правда? — кричал он.
— Мы все шлюхи, — дрожа, повторила Клер.
— Она спала с этим ублюдком! — вопил Джессоп. — Она отдала этому ирландскому пачкуну то, в чем отказала мне! Ты знаешь это?
— Да, братец. — По щеке Клер сбежала слеза.
— И не только ему, ходят слухи, будто она спала со всеми рабочими на заводе! — Джессоп ткнул пальцем в сторону Клер. — Она всегда защищала негров, теперь я знаю почему. Она спит с ними, говорят, с двумя сразу!
Оцепенев от страха, Клер только кивнула головой.
— Сукин сын! — Он пнул скамеечку для ног, стоявшую возле камина, и та упала в опасной близости от горящих углей. — Нельзя было позволять ей вызывать его сюда. Но теперь я их раскусил, правда, сестрица?
— Ты раскусил их, братец, — Клер икнула.
— Мне пришло сегодня письмо из Ньюкасла, от старого друга. У меня было много друзей, которые обязаны мне чем-нибудь. Эти люди не дадут меня в обиду.
— Я знаю, — отозвалась Клер, подбирая с пола разбитый бокал.
— В письме сказано, что мистер О'Брайен интересовался расследованием по поводу смерти Пола. Этот проклятый пожиратель картофеля спрашивал, не появлялся ли на заводе после взрыва кто-нибудь, помимо членов семьи, кто разбирается в производстве пороха. — Джессоп наступил на осколки бокала, и они захрустели под его ногой. — Знаешь ли ты, что это означает, сестрица? — Он дышал прямо ей в лицо. Клер била дрожь. Она затрясла головой, ее локоны разметались по бледным щекам. — Это значит, он сунул нос не в свое дело. — Джессоп взглянул в ее испуганные глаза. — Я не позволю пачкать имя моего брата. Ублюдку придется убраться отсюда. Сначала я верну Лиз, а потом разберусь с ним. — Джессоп помахал пальцем у Клер под носом.
Она вздрогнула и порезалась об острый край разбитого бокала.
— Ой!
— В чем дело, сестра? — Выражение лица Джессопа сразу смягчилось.
— Ничего, ничего, просто небольшой порез. — Она отступила на шаг.
— Покажи мне, сестра, — приказал Джессоп. — Туда может попасть инфекция. Я всегда думаю о твоем благе, сестра. О благе всех женщин на моем попечении.
— Я знаю, — прошептала Клер.
Джессоп вынул разбитый бокал из ее рук и разжал ее пальцы. На одном из них появилась рубиновая капелька крови.
— Сестрица, тебе следует быть осторожнее, — нежно приговаривал Джессоп, целуя ранку.
Лиз сидела напротив О'Брайена за шатким столом в таверне «Три рога», ожидая заказанного ужина. Было поздно, и, кроме них, в зале осталось только два пьяных солдата в красных мундирах, спавших за соседним столом. Комната была чистая и светлая, в камине весело горели дрова. Из кухни доносился запах жареной свинины и печеных бобов и слышалась перебранка хозяйки с поваром по поводу пригоревшего пирога. Элизабет посмотрела на О'Брайена, который прихлебывал пиво из кружки. «Теперь я замужем, — думала она. — Я вышла за своего управляющего. Теперь поздно оглядываться и колебаться Дело сделано».
— Господи, дорогая, ты выглядишь так, будто только что увидела виселицу, — улыбнулся О'Брайен.
Элизабет опустила глаза. На ее руке не было кольца, но она словно ощущала его тяжесть.
