Колин Фолкнер - Под чужим именем
Элизабет развела руками. Как этому человеку удается всегда обернуть дело так, будто во всем виновата она одна? Он тоже принимал в этом участие!
— Чего вы от меня хотите? Я полагала, что не могу забеременеть, но ошиблась.
— Просто ради моего любопытства, поведайте, почему вы так решили? — спросил О'Брайен. Его глаза сверкали от гнева.
— Довольно запоздалый вопрос, вы не находите?
— Я считал, вы чем-нибудь больны! Господи, я пытался проявить деликатность! Ну же? Я жду, осчастливьте меня! Скажите, почему вы так решили, Лиз? Вы плюнули в пасть жабы, три раза повернулись на одной ноге и произнесли заклинание? Иногда это действует.
— Женщины в нашем роду трудно беременеют. Они выходят замуж в двадцать лет и не рожают до тридцати пяти, а то и дольше. Моя мать называла это проклятием нашего рода.
— Это самая большая глупость, какую я когда-либо слышал! Лучше бы вы плевали в пасть жабы! — заорал О'Брайен. Он запустил обе руки в волосы. — Господи, Лиз, вы сами-то понимаете, как глупо это звучит?
Элизабет отвернулась. Слезы подступили к ее глазам, и горло перехватило. Она не ожидала подобной вспышки. О'Брайен не просто рассердился, он так на нее и набросился! Элизабет чувствовала себя глупой, и ей стало страшно, очень страшно.
— Я не хочу ребенка, — сказал О'Брайен, понижая голос.
— Я тоже не хочу, но он уже есть. — Элизабет подняла глаза и твердо встретила его разгневанный взгляд. — У меня и у вас.
— Я спал с великим множеством женщин, и ни одна не забеременела от меня. — Настал черед О'Брайена отвести глаза. — Когда… давно это уже у вас?
— Не знаю точно, у меня не было ежемесячных недомоганий с тех пор, как вы в первый раз прикоснулись ко мне.
О'Брайен снова выругался, на этот раз по-гэльски.
— Прекрасно. Я несу половину ответственности за этого ребенка, и я буду поддерживать его, но я не женюсь на вас, Лиз. Об этом не может быть и речи. Никогда! — Он помахал пальцем перед ее носом.
— Вы должны жениться на мне! — закричала Элизабет. — Я не собираюсь производить на свет незаконнорожденного! Я не намерена из-за этого потерять завод!
— Я никогда не женюсь на одной из Таррингтонов!
Элизабет бросилась к своей лошади и вскарабкалась в седло. Сейчас она мечтала об одном: оказаться подальше от О'Брайена, чтобы он не видел ее слез, не знал, как сильно уязвил ее.
— Вернитесь! — крикнул ей вслед О'Брайен. — Мы еще не закончили разговор!
— Закончили! — прокричала Элизабет в ответ, подстегивая лошадь. — Разговор закончился еще до того, как начался!
О'Брайен выругался и ударил кулаком по стволу ближайшего дерева. Ну вот, он желал заставить ее страдать так же, как страдал он, когда узнал, кто она такая. Что ж, ему это удалось.
— Я стану отцом после стольких лет, когда мне удавалось увильнуть от ответственности. Что ж, поделом, — пробормотал он.
О'Брайен усмехнулся: судя по их с Элизабет сегодняшнему разговору, ребенок унаследует от родителей бурный нрав.
О'Брайен вернулся к пограничному колышку и поднял с земли брошенный молоток. Он с остервенением бил молотком, пока наконец колышек не расщепился под его ударами.
Итак, он станет отцом. О'Брайен был напуган, он не представлял, что должен делать хороший отец. Когда он увидел слезы на глазах Элизабет, ему захотелось обнять ее, прижать к себе, утешить… Конечно, он обязательно женится на ней. К этому обязывал его долг, это было правильно, так поступали все мужчины из рода О'Шэй. Ему просто не нравилось, что Элизабет даже не спросила, хочет ли он жениться на ней, не сказала, хочет ли она сама выйти за него замуж. Она просто приказала: они обязаны пожениться, потому что у них будет ребенок. Элизабет не питает к нему никаких чувств. Да и какой стати? Ведь их ничего не связывало, кроме постели. О'Брайен сунул молоток в седельную сумку и взобрался в седло. Он пришпорил лошадь и поскакал в том направлении, куда помчалась Элизабет. Внезапно он вспомнил про Майкла О'Брайена и засмеялся. Не присвой он имени Майкла, ничего бы этого не было. Его мать говорила, что человек еще при жизни расплачивается за свои грехи. Кажется, пришла пора платить.
22
Элизабет услышала приближение О'Брайена задолго до того, как он появился среди деревьев. Его лошадь с шумом пробивалась через кустарник. Элизабет пожалела, что не захватила с собой пистолет. Выстрел поверх головы, вероятно, заставил бы О'Брайена убраться восвояси.
— Подождите, Лиз! Подождите!
— Идите к черту! — крикнула она через плечо. Она спешила, но тропа была усыпана опавшими ветками и камнями, и лошадь то и дело спотыкалась. Элизабет больше не желала ни видеть О'Брайена, ни говорить с ним. Она прекрасно справится и без него.
— Лиз! Постойте! Постойте, черт возьми, мне надо с вами поговорить! — Его голос звучал уже близко.
— Я же сказала вам, разговор окончен! — крикнула она в ответ.
О'Брайен уже ехал вплотную за ее лошадью. Элизабет снова пришпорила свою кобылу.
— Вы ведете себя по-детски, — увещевал О'Брайен за ее спиной. — В этом лесу нельзя скакать галопом, вы упадете и расшибетесь.
— С тех пор как мне исполнилось четыре, я ни разу не падала с лошади.
О'Брайен догнал ее и поехал с ней бок о бок. Временами ему приходилось нагибаться, чтобы ветки не били его по лицу. Элизабет заметила узкую тропку и попыталась свернуть.
— Лиз! — донеслось до нее; потом стон и звук падения. Боковым зрением она увидела, что лошадь О'Брайена лишилась седока. Видимо, он не успел уклониться от ветки старого дуба. Элизабет остановила лошадь.
— О'Брайен, с вами все в порядке?
Он сидел на дорожке без шляпы, весь в грязи, слегка ошарашенный.
— Кажется, да. — О'Брайен потер лоб. — Ох, больно! Вы столкнули меня с дороги. Это было глупо, Лиз. Вы могли упасть и покалечить себя и ребенка.
— Пострадали вы, а не я. Так вам и надо, нечего было преследовать меня.
— Я вас догонял, чтобы извиниться. Я повел себя неправильно. — Он взглянул на нее, но Элизабет не отвечала. — Вы страшно разозлили меня, сказав, что я обязан на вас жениться. — Сейчас он говорил своим обычным тоном и, кажется, говорил искренне.
— О'Брайен, я не знаю, что мне делать. Я сама виновата, ведь это я положила начало нашим отношениям. Мне следовало быть осмотрительнее, но…
— Но? — О'Брайен положил руку ей на колено.
— Я страстно желала вас, так страстно, что мне было наплевать на последствия.
— Ах, Лиззи. — Он протянул руку и поправил локон, выбившийся у нее из-под шляпки. — Простите мою трусость. Конечно, я не оставлю вас в беде, надеюсь, вы и сами это понимаете. Я просто был очень зол.
Элизабет кивнула. Она устала от криков и скандалов, ей хотелось только прилечь на мягкую постель.
